Демон пробуждается. Сборник. Книги 1 - 19
Шрифт:
— Да здравствует принц Мидалис! Смерть узурпатору Эйдриану!
Лицо Джилсепони превратилось в маску ужаса и гнева, дыхание стало прерывистым.
— До этого не дойдет. — Роджер успокаивающим жестом обнял ее за талию. — Люди напуганы, вот и все. Глашатаев послали, чтобы разбудить горожан. Они не могут…
Джилсепони взмахом руки остановила друга. Она понимала: чтобы поднять народ на борьбу с целой армией, нужны именно такие, жесткие и беспощадные слова.
Но от этого слышать их было не менее больно.
— Значит, вы решили сражаться, —
— У нас не остается выбора, — отозвался Браумин Херд. — Я выступил перед людьми на площади перед аббатством.
— Даже не послав сообщения мне или Роджеру в Чейзвинд Мэнор?
— Я не собирался призывать их к чему бы то ни было, — ответил он совершенно искренне. — Просто хотел понять, как жители Палмариса относятся к происшедшему, что они чувствуют.
— Ты понимаешь, о чем их просишь?
— Я понимаю, чего они от меня требуют.
— Как только епископ рассказал правду о нашем самозванце-короле и его ближайшем сподвижнике, больше убеждать людей не пришлось, — вмешался в разговор Виссенти Мальборо. — Они не желают мириться с возвращением Маркало Де'Уннеро, разве что его приволокут сюда в цепях!
— Они преданы королевскому роду Урсалов и короне, которую украли у законного короля, — добавил Браумин Херд.
Глядя на него, Джилсепони понимала, какие противоречивые чувства раздирают этого человека. Да, в какой-то степени он испытывал облегчение от того, что от жителей Палмариса не укрылась суть происходящего и они готовы поддержать его во всем, но в то же время Браумина не оставляло чувство вины и беспокойства за то, чем это может для них кончиться.
— Ты запрешь ворота и не позволишь Эйдриану войти в город?
Епископ Палмариса расправил плечи.
— Именно так.
— А что ты будешь делать, если он разобьет ворота?
— Что же нам, просто сдаться на его милость? — Херд возбужденно взмахнул руками. — Разве это дело, чтобы тот, кто сильнее, мог безнаказанно захватить трон? Разве в этой стране больше нет традиций и не действует закон?
Джилсепони не знала, что ответить на это.
— Если ты будешь сражаться вместе с нами, у нас есть шанс, — закончил он.
— Ты ведь не покинешь нас в эти мрачные дни? — спросил Виссенти.
— Да уж, мрачнее не бывает, — вздохнул Браумин. — Но сможем ли мы уважать себя, если уступим страху и пожертвуем собственными принципами? Кем мы сможем себя считать, если предпочтем выживание в ущерб душевному спокойствию? Мы знаем, что произошло, и понимаем, насколько это несправедливо.
— И ты решил вступить в борьбу с этой несправедливостью.
— Да, и думал, что ты поступишь так же. Разве не Джилсепони вместе с Элбрайном, несмотря на ужасное неравенство сил, боролась с Марквортом, душой которого овладел демон? Разве не Джилсепони готова была отдать жизнь, но не поступиться принципами?
Женщина бросила на епископа Браумина отчаянный, умоляющий взгляд и ответила еле слышно:
— Он мой сын!
— Тогда мы ни за что не победим! — Виссенти в полном отчаянии вскинул руки.
— Мы в любом случае не можем победить, —
— Тогда да здравствует король Эйдриан! — трагическим тоном воскликнул магистр, вновь заламывая руки. — И да здравствует отец-настоятель Де'Уннеро! К дьяволу традиции церкви и государства! К дьяволу…
— Существует и третий выход, — сказала женщина.
Епископ Браумин перевел взгляд на Виссенти, тот мгновенно успокоился, после чего оба воззрились на Джилсепони, горя желанием услышать ее совет.
— Вы можете оказать Эйдриану пассивное сопротивление. Дайте понять, что вы против него, если считаете нужным, но не вовлекайте в это противостояние жителей города. Направьте свою энергию в другое русло — в Вангард, например. Рассчитывать победить Эйдриана может лишь объединенное сопротивление всех противостоящих ему сил Хонсе-Бира. В его распоряжении армия Урсала, Бригада Непобедимых и многотысячный резерв, стянутый со всех провинций вокруг Энтела. Простым людям трудно разобраться в происходящем; они думают, что у нового короля есть все права на трон; к тому же притязания Эйдриана подкреплены копьями Непобедимых, что усиливает подобное впечатление. Народ начнет понимать, что к чему, только после того, как принц Мидалис публично заявит о своих преимущественных правах на трон.
«Это, конечно, имеет смысл, — подумал Браумин, — если не считать того…»
— Ты ведешь к тому, что нужно сдать город, — заметил он.
— Я веду к тому, что нужно спасти гарнизон Палмариса и его жителей для принца Мидалиса, — поправила его женщина. — Сейчас любой союзник для него на вес золота.
— Ты пойдешь к нему?
Джилсепони невольно отпрянула, не зная, что ответить; по правде говоря, она не заглядывала так далеко. Спустя несколько мгновений женщина покачала головой.
— Я пойду домой. Сейчас мне очень нужно попасть в Дундалис.
Магистр Виссенти хотел было что-то возразить ей, но чуткий Браумин понял, что ничего уже не изменить, и вскинул руку, призывая собрата к молчанию. После чего подошел к Джилсепони и, приобняв за плечи, заглянул ей в глаза.
— Прости мне… Прости нам наше бессердечие, — мягко сказал он. — Тебе столько пришлось пережить! Ты, столько отдавшая Хонсе-Биру, ничем больше ему не обязана. Отправляйся домой, мой дорогой друг, и залечивай раны.
— Епископ! — воскликнул Виссенти, но Херд снова остановил его.
Подойдя к письменному столу, он выдвинул один из ящиков и достал оттуда маленький кожаный мешочек.
— Возьми это. — Браумин Херд протянул магические камни Джилсепони.
Женщина сделала движение, как бы не желая брать мешочек, но епископ просто сунул его ей в руки.
— Используй их, если сочтешь нужным. Можешь не прибегать к их помощи, но быть они должны у тебя. — Он заглянул ей в глаза. — Просто на всякий случай.