Демон ростом в два сантиметра

Азимов Айзек

Прибыл он в весьма плохом настроении. Очевидно, он смотрел что-то типа спортивного состязания, на исход которого он поставил что-то около ста тысяч закини, и ему, похоже, было не по душе, что он не может следить за результатом, Я напомнил, что деньги - мусор и что его, Азазела, предназначение в этой вселенной - помогать разумным существам в нужде, а не складывать в штабеля какие-то никому не нужные закини, которые он все равно проиграет, даже если выиграет в этот раз, что тоже сомнительно.

Поначалу столь

разумные и неопровержимые аргументы никак не успокаивали это жалкое создание с сильно развитыми эгоистическими наклонностями, так что пришлось предложить ему монетку в четверть доллара. Алюминий у них в мире является, я полагаю, средством обмена, и, хотя в мои планы не входит вырабатывать у Азазела привычку к материальному поощрению за те малозначительные услуги, которые он иногда оказывает, я предположил, что четвертак будет для него гораздо больше ста тысяч закини, следовательно, он поймет, что мои дела настолько же важнее его собственных. Как я всегда говорил, сила логики в конце концов свое возьмет.

Я объяснил ему, в чем было дело с Иштар, и он сказал:

– Наконец-то ты разумно ставишь задачу.

– Разумеется, - согласился я. Как вы знаете, я не могу назвать себя неразумным человеком. Просто у меня свои цели и способы.

– Да, - сказал Азазел.
– Это твое несчастное насекомое твоего вида не может эффективно перерабатывать алкоголь, и у неё в крови накапливаются промежуточные продукты его обмена, и неприятные ощущения вызываются интоксикацией - очень точное слово, происходящее, как я понял из изучения твоего словаря, от греческого "яд внутри".

Я скривился. Современные греки смешивают, как вы знаете, вино со смолой, а древние смешивали его с водой. Естественно, что они говорят о "яде внутри", если ещё до питья сами отравили вино.

Азазел продолжал:

– Необходимо будет только переделать ферментную схему так, чтобы у неё алкоголь быстро и надежно преобразовывался во фрагменты с двойной углеродной связью, - это перекресток метаболических путей, ведущих к жирам, углеводам и белкам, и тогда никакой интоксикации не будет. Алкоголь станет для неё обыкновенной здоровой пищей.

– Азазел, кое-какая интоксикация нам нужна - необходима для появления веселого безразличия к глупым строгостям, всосанным с молоком матери.

Это он понял сразу.

– Да, насчет матерей - это мне понятно. Помню, как моя третья матушка меня учила: "Азазел, никогда не хлопай следоподелательными мембранами в присутствии юной малобы". А как иначе добиться, чтобы она...

Я снова его перебил:

– Так ты можешь организовать минимальную интоксикацию промежуточными продуктами до состояния легкой эйфории?

– Проще простого, - ответил Азазел, и надо сказать, у него был довольно неприятный вид, когда он сцапал монетку, превышавшую в высоту его рост (если её поставить

на ребро).

Только через неделю я смог проверить, что делается с Иштар. Это было в баре одного из городских отелей, который так озарился, когда она вошла, что несколько завсегдатаев были вынуждены надеть темные очки. Она усмехнулась:

– А что мы тут делаем? Вы же знаете, что я пить не могу.

– Это не выпивка, дитя мое, пить мы не будем. Это мятный напиток, и тебе он понравится.

Сговорившись с барменом заранее, я ему мигнул, и он подал грассхопер. Она слегка попробовала и сказала:

– О, это хорошо.

Потом она откинулась назад и дала напитку проскользнуть в горло. Прислушалась к своим ощущениям, провела изящным язычком по не менее изящным губам и спросила:

– А ещё можно?

– Ну, конечно, - благородно ответил я.
– По крайней мере ещё один можно было бы, если бы я не забыл, как дурак, дома свой бумажник...

– Я плачу. У меня денег полно.

Я всегда говорил, что никогда не поднимается красивая женщина до таких высот, как наклоняясь за кошельком к стоящей у её ног сумке. В таких условиях мы пили без оглядки. По крайней мере она. Еще один грассхопер, потом рюмка водки, двойной виски-сода и ещё несколько других, а когда все это было принято, никаких признаков интоксикации у девушки не наблюдалось, хотя улыбка её опьяняла больше, чем все ею выпитое.

– Мне так хорошо, так тепло, - заявила девушка, - и у меня такая... готовность, если вы правильно меня понимаете.

Я думал, что понимаю, но не хотел спешить с выводами.

– Не думаю, что твоей маме это могло бы понравиться (проверка, проверка и ещё раз проверка).

– А при чем здесь моя мама?
– сказала она.
– Ни при чем. И как она об этом узнает? Никак!
– Она испытующе на меня взглянула и вдруг наклонилась ко мне и поднесла мою руку к губам: - Куда мы могли бы пойти?

Вы, мой друг, я полагаю, знаете мой взгляд на такие вещи. Отказывать юной леди, которая столь вежливо просит о мелкой услуге, - это не в моих правилах. Меня воспитали в твердых правилах - всегда и во всем быть джентльменом. Но тут я слегка заколебался.

Во-первых, хотя вы этому вряд ли поверите, мои лучшие дни уже позади хотя и недалеко, но позади. А чтобы удовлетворить такую женщину, как Иштар, столь юную и сильную, может понадобиться довольно много времени - надеюсь, вы меня понимаете. Далее, если она потом вспомнит, что произошло, и решит, что я воспользовался её состоянием, то могут быть неприятности. Она девушка импульсивная и может наломать костей раньше, чем я ей что бы то ни было объясню.

Поэтому я предложил пойти ко мне и выбрал кружной путь. Прохладный вечерний ветерок остудил её разгоряченную головку, и я избежал опасности.