Демон в белом
Шрифт:
Осман остолбенел и потерял дар речи.
Я кинул ему плащ.
– Где Удакс?
– Что?
– Тот, кто на меня напал. Ирчтани. Что с ним?
Кастелян тупо посмотрел на меня, словно не понимая, для чего мне это знать.
– Под замком. В карцере, – ответил он, моргая. – Зачем вам?
Он держал окровавленный плащ, толком не глядя на него.
– Теперь его жизнью распоряжаюсь я.
Осман потряс головой:
– Существует протокол. Министерство внутренних дел будет расследовать. Даже инквизицию могут подключить из-за вас и вашего сквайра.
Я кивнул, и кастелян выругался.
– Лорд Марло, я был очень взволнован и обрадован, узнав о вашем прибытии. Сам Полусмертный на моей базе. Герой Аптукки. Мне не терпелось с вами познакомиться. Я не ожидал… – он махнул рукой, – такого дерьма.
– Он притягивает неприятности, как магнит, – сказала Валка.
– А если это только начало? – спросил сэр Амальрик. – Что, если птицы что-то замышляют?
– Замышляют? Вся тысяча? – Я попытался скопировать испепеляющий взгляд Валки. – Вся тысяча, которую вы за час смогли успешно запереть в казарме? Уж простите, но я бы на вашем месте не беспокоился.
Я дотронулся до пластыря на лице. Несмотря на браваду, внутри меня копошилось мрачное чувство. Что, если кто-то действительно что-то замышляет? Не ирчтани. Я не был специалистом по их повадкам, но нападение Удакса выглядело чересчур внезапным. Неужели кто-то подговорил его напасть?
«Кажется, нам предстоит новое расследование», – подумал я.
Нельзя было исключать, что Удакс был лишь направленным на меня оружием и его поступок был мотивирован чем-то иным, нежели колониальным и межрасовым конфликтом. Или нет?
Я откашлялся и сказал:
– Пока ваши разведчики не вышли на связь, времени у нас в избытке. Я поговорю со старейшиной ирчтани. Он показался мне дружелюбным и открытым к диалогу.
– Барда-то? – Осман отвлекся от изучения моего плаща. – Хороший человек. То есть птица.
– Я побеседую с ним, – сказал я, – а затем – с несостоявшимся убийцей. – Я поднялся, всем своим палатинским ростом нависнув над Османом. – Хотя, скорее всего, нам следует винить в случившемся лишь пылкое эго ксенобита. А вы, кастелян, постарайтесь не устроить геноцид. Я понимаю, что в вашем положении это непросто.
Развернувшись, я направился к выходу, увлекая за собой Валку. Я не собирался давать Осману время на обдумывание.
– Лорд Марло? – окликнул он, и я обернулся. – Ваш плащ, – протянул он мне окровавленную ткань.
– Оставьте, – отвернулся я. – У меня есть запасной.
Глава 12
Удакс
В каземате воняло.
Карцер был вырезан плазменными резаками прямо в скале под крепостью, и стены, хоть и побитые временем, все еще поблескивали, храня следы той давней работы. Если бы не запах пота, портящейся еды и дерьма, я мог бы представить, что спускаюсь в фамильный некрополь в гротах под Обителью Дьявола. Также тюрьма напоминала мне бастилию Капеллы в Боросево, тесную и сырую, однако здесь воздух не был удушливо влажным, как на Эмеше. Она немного походила и на камеру, где мы с Валкой были заточены на
– Эй! – воскликнул один заключенный. – Ваше высокоблагородие! Какой сегодня день?
– Ничего себе… Полусмертный! – выглянул из-за его плеча другой, с гноящимся подбитым глазом.
– Полусмертный? – раздался третий голос. – Что Полусмертный забыл среди смертных?
– Да какой это Полусмертный! Это какой-то проклятый катамит! Черт, а он ничего!
– Лодж, не болтай чепухи. По нему видно, что знатный.
– Какой сегодня день? – повторил первый заключенный.
Я не остановился даже тогда, когда один из них закричал:
– Полусмертный! Я был на Тагуре! Помните меня?
– За что они здесь? – тихо спросил я тюремщицу.
– В основном за пьянство и дебош. К концу недели выйдут, – ответила женщина. – Но есть и те, кого загребли за разбой и убийство. Еще пара насильников. Этим сидеть несколько месяцев, пока не найдем способ их заморозить и выслать на Белушу.
Я понимающе буркнул в ответ. Белуша была колонией-тюрьмой, стоком, куда сливали грязь Империи. Я слышал о том, что в тамошних соляных шахтах заправляют банды, а небо черно от копоти. Мне стало немного жаль этих людей, какими бы ни были их преступления. Большинство из нас попадает в ад уже после смерти.
Камера Удакса была в конце коридора. Я остановился довольно далеко от решетки, на фут дальше красной черты, обозначавшей безопасное расстояние от заключенного. Если ирчтани и заметил меня, то не подал виду. Он лежал на нарах спиной ко мне. Кроме нар, в камере были умывальник и туалет – удобства, которых я никак не ожидал увидеть, учитывая, какой запашок здесь стоял. В углу на полу лежал пустой поднос.
Когда надзирательница отошла к дальней стене, скрывшись из виду, насколько это было возможно, я укутался в плащ и продолжил изучать камеру.
– Ваш китуун Барда утверждает, что ты его лучший воин, – произнес я тихо и отчетливо. – Не знаю, правда ли это, или он говорит так, чтобы дать мне повод тебя пощадить. Если это в самом деле так, то обидно будет лишить жизни такую примечательную особь из-за мелкого недопонимания.
– Особь! – ядовито каркнула птица.
– Экземпляр, если тебе так угодно. – Я отпустил плащ и сунул пальцы за пояс. – Тебе почти удалось одержать победу.
– Не «почти», – перевернулся на другой бок Удакс; во мраке сверкнули его острые черные глаза-бусины. – Ты победил лишь благодаря своему мечу.
– А ты проиграл потому, что ввязался в бой, в котором не мог победить, – возразил я, пригвоздив существо классической марловской улыбкой, кривой и зубастой. – Хорошие бойцы не начинают драку, если знают, что не могут победить.
Признаться, мне нравился этот агрессивный ксенобит. Он напоминал смельчаков, которые приходили добровольцами в Колоссо.
– Я бы победил, если бы ты дрался честно, – прищелкнул клювом ирчтани.
– Честно? – повторил я. – Ты размахиваешь зиртаа и при этом заикаешься о честности? Ну уж нет!