Демон в университете магии 2

Решетов Евгений Валерьевич

– Ну, давай, – решил я.

– Проходите, милости просим, – парень посторонился, пропуская меня внутрь убого обставленной комнатушки с дощатыми полами, топчаном в углу и единственной свечой, горящей на столе.

– Благодарю, – кивнул я, слыша за растрескавшимся шкафом отчётливый мышиный писк.

– Чего уж там… – махнул рукой Смертин и снова начал сильно кашлять, прикрыв руками рот. Его аж скрутило в три погибели, и на глазах выступили слёзы. А когда он откашлялся, то с вымученной улыбкой проговорил, потирая солнечное сплетение: – Ох, будто бесы нутро раздирают.

Ладно, сдюжу. А вы присаживайтесь вот на стул, а я сейчас нарисую чего скажете.

– Волка нарисуй, – решил я и с кривой улыбкой добавил: – В овечьей шкуре.

– Будет сделано, – кивнул Смертин, плюхнулся на табуретку, вооружился огрызком карандаша и стал шустро выводить линии.

Мой взор принялся следить за его действиями, а в голове настойчиво крутилась какая-то мысль, словно в диалоге с парнем было что-то важное. Но что это может быть? Я начал мысленно просеивать наш разговор и вдруг поражённо открыл рот. Смертин сказал, что его нутро будто бесы раздирают. А мне недавно досталось рунное заклятие, позволяющее обнаруживать бесов, терзающих человека!

А что если мне прямо сейчас провести эксперимент? Подопытный есть. И ему мой опыт точно не повредит, а вот помочь авось и сможет. И я был совсем не против помочь Смертину. Признаться, его характер меня подкупил. Я даже собирался всучить ему задаток. Хороший задаток, чтобы он смог купить себе медицинские препараты.

– Уважаемый, – обратился я к Смертину. – Отложи карандаш. Я вижу, что никакая болезнь не способна заставить дрожать твою руку.

– Это верно, – улыбнулся парень. – Мастерство, как говорится, не пропьёшь. Хотя у меня по мамкиной линии был дед-кузнец. Так он к старости даже подкову сковать уже не мог. На корню пропил мастерство. Видимо, изобретательный был человек, раз сумел совершить подобный трюк.

– Ага, незаурядный мужик, – иронично сказал я и показал парню на топчан. – Ложись и майку подними. Осмотрю тебя. Я в медицине кое-чего понимаю.

– Да не надо, сударь. Не тратьте своё время.

– Не будь эгоистом. Если ты помрёшь, то кто мне тогда будет делать татуировку?

– Верно вообще-то, – раздумчиво выдал Смертин, улёгся на топчан и задрал майку, обнажив рёбра и впалый живот.

– Глаза закрой, – приказал я, взяв со стола бумагу, карандаш и тушь, предназначенную для татуировок. – Спички есть?

– Ага, на полке с посудой, – ответил парень, лёжа с закрытыми глазами.

Он даже не стал уточнять на кой шут мне спички и зачем ему закрывать глаза. Вот и отлично. Идеальный пациент.

Я довольно усмехнулся, цапнул засаленный коробок и в неверном свете свечи вывел на бумаге руны, предназначенные для того, чтобы стереть из памяти Смертина последние десять минут. Это будет моя страховка. Он не должен помнить то, что я сейчас сделаю.

Конечно, можно понадеяться на то, что Смертин не будет подглядывать или не поймёт, что я проделываю с его животом, но лучше так не поступать. Поэтому я сунул бумагу с рунами в карман, а сам сел на топчан подле Смертина, окунул палец в баночку с чернилами и стал выводить руны на коже парня. Тот лежал смирно. И кажется, даже не пытался

подсмотреть. Видимо, он мне доверяет, как родной матушке. Да и что дурного я мог с ним сделать? Ну, по его мнению.

– Щекотно, – вдруг сказал Смертин, всё-таки нарушив молчание.

– Так и должно быть, – напряжённо проговорил я и вывел последнюю руну, ощутив как солнечное сплетение покинула часть маны.

– Ай, щиплет, – пожаловался парень, когда на его животе засветились руны.

– Всё нормально. Лежи и глаза не открывай, – быстро выдал я, лихорадочно облизал губы и впился напряженным взором в грудную клетку Смертина. Она будто бы стала извергать туманные протуберанцы, все больше уплотняющиеся и наливающиеся черным цветом.

Да, это же черви! Толстые, отвратительные, с тонкими волосками и торчащими из пастей загнутыми клыками! Они во множестве копошились в груди парня, то погружаясь в его плоть, то выныривая из неё.

Зрелище оказалось столь отталкивающим, что я даже вскочил на ноги и попятится. Тут же мой ботинок зацепился за неровность пола. Я не сумел удержать равновесие и грохнулся на задницу.

Смертин распахнул глаза и удивлённо уставился на меня.

– Вы чего, сударь? На топчане-то оно удобнее сидеть.

– Ага, – просипел я, во все глаза глядя на парня, почесавшего ребра. Его иссохшие пальцы спокойно прошли сквозь червей. А потом он провёл рукой по животу, с которого уже исчезли руны. Парень их не заметил, однако надо подстраховаться.

– Ложись, – приказал я ему и достал бумагу с рунами.

– Хорошо, – проронил тот и снова покорно вернул голову на грязную подушку, по мягкости вряд ли превосходящую камень.

Я же поджёг бумагу и поднёс её к груди бедолаги. Дым от неё проник в его ноздри, после чего тело парня расслабилось. Кажись, сработало. Я швырнул бумагу на пол, где она полностью сгорела. А потом моя нога растоптала оставшийся от бумаги пепел.

Черви к этому времени уже снова стали невидимыми, а Смертин открыл мутные глаза.

– Ты чего же? – бросил я ему, пытаясь унять нервную дрожь в пальцах. – Дверь мне открыл, а потом тебя кашель скрутил, да такой сильный, что ты аж сознание потерял.

– Да-а-а? – медленно протянул парень, наморщив лоб. – Раньше со мной такого не бывало. Извините, сударь. Помню, что открывал, а потом… потом, действительно, не помню. Благодарю, что не бросили меня на пороге, а на топчан затащили.

– Ерунда, – отмахнулся я и достал из кармана десять рублей. – На вот тебе аванс. Непременно сходи в больницу, а затем купи препаратов лечебных. Понял?

– Понял, – благодарно кивнул тот и взял банкноту. – Это ровно на десять рублей больше, чем мне когда-либо давали в качестве аванса.

Я усмехнулся и проронил:

– Ну, до понедельника.

– А что в понедельник? – нахмурил он брови, будто силился вспомнить.

– Татуировку приду делать, волка в овечьей шкуре, – проговорил я и двинулся в сторону двери.

– Хорошо! Я тогда эскизы разные сделаю. Прямо сейчас и сяду за стол! – крикнул он мне в спину и зашёлся в надсадном кашле. Его аж в дугу скрутило.