Демон ветра
Шрифт:
– В мое тело я ему вселиться не позволю, – уверенно заявил второй. – Я свой крест даже в бане не снимаю. Он у меня особенный. Несколько лет назад мне его сам архиепископ на Рождество Великого Пророка освятил. Демоны от этого креста как от очистительного огня должны шарахаться. Мне рассказывали, что Сарагосский епископ погиб лишь потому, что крест свой на ночь с шеи снимал.
– Эх, зря про Рождество напомнил, – сразу сник первый. – Пропало оно для нас в этом году. Так бы как обычно семейных по домам распустили, а несемейных на дежурство поставили, но нынче, похоже, никому поблажек не дадут.
– Это точно. Тем более
– И нет бы просто в магистрате сидеть, – добавил носитель особенного креста. – А то ведь весь день предстоит в толпе толкаться да с места на место переезжать. Хоть бы Матадор этого Морильо до Рождества схватил, что ли…
– Не успеет – пять дней осталось… Почему жизнь такая несправедливая: все веселятся, а мы как проклятые… Ты случайно не знаешь, большой прием нынче по случаю праздника у архиепископа в его загородной резиденции намечается?
– Понятия не имею. Но наш Гаспар там точно будет – он такую пьянку ни за что не пропустит…
Вскоре восток начал розоветь, а темнота – таять. Сото предпочел больше не задерживаться у стен магистрата и вернулся в убежище. Там он долго просидел над своим блокнотом, сопоставляя результаты шестидневной разведки и кое-какую случайно подслушанную у Охотников информацию.
Рождество Великого Пророка Витторио… Зацикленный на возмездии, Сото даже не вспомнил о том, что со дня на день наступит один из главных праздников Святой Европы, воистину всенародный, поскольку празднуют его и в крестьянской лачуге, и во дворце Пророка. Говорят, Древние с таким же размахом отмечали раньше Рождество Христово, которое сегодня считалось вполне рядовым праздником, наряду с днями рождений прочих святых и мучеников. Грядущее всенародное празднование немного портило планы Мара. Однако у карателя еще оставалось время, чтобы поразмыслить, каким образом извлечь из неожиданно вскрывшихся фактов выгоду, ибо ничто так не усыпляет бдительность жертвы, как царящая вокруг нее праздничная атмосфера…
– Господи боже мой! – старшина искательской общины Лоренцо Гонелли отпрянул от Карлоса Гонсалеса, словно Охотник достал из кармана не служебное удостоверение, а шипящую гадюку. Карлос снова был в гражданской одежде, но сегодня он шел на встречу не с пустыми руками – пояс его оттягивала кобура с револьвером. На всякий случай.
– Мне надо с вами побеседовать, гражданин Гонелли, – сухо обратился Матадор к насторожившемуся старшине. – Где бы мы могли это сделать?
– Это, видимо, какое-то недоразумение! – проигнорировав вопрос, взялся оправдываться Лоренцо. – В Барселонской Особой никогда не обитали ни колдуны, ни протестанты, клянусь вам! Я не принимаю в нашу семью подозрительных типов и лично слежу за каждым общинником. Если бы я обнаружил что-то подозрительное, то поверьте – немедленно бы вам сообщил. Статус особой общины, знаете ли…
– Все в порядке, гражданин Гонелли. Я к вам, скажем так, с полуофициальным визитом, – успокоил его Карлос. – Нынешние члены вашей общины вне подозрений. Меня интересуют бывшие, те, которые
Лоренцо огляделся по сторонам. Мимо проходили искатели, они с любопытством разглядывали говорившего со старшиной незнакомца, который прибыл в Барселонскую Особую на «Сант-Ровере» с опознавательными знаками местного епископата. Если вдруг общинники прознают, что нежданный визитер не курьер епископа, а Охотник… Слухи среди искателей разносятся быстро, и кривотолки поползут по Барселоне одни немыслимее других.
– Пройдемте в дом, – предложил Лоренцо. – Там и поговорим…
Карлос не стал раскрывать Лоренцо все карты, сообщил лишь, что хорошо известный старшине гражданин Морильо, он же Сото Мара, разыскивается по обвинению в чернокнижничестве и потому Охотника интересует, не появлялся ли здесь в последнее время данный отступник.
– Нет, мы не видели Луиса уже больше десяти лет – с тех самых пор, как он нас покинул, – ответил Лоренцо, после чего кисло усмехнулся: – Чернокнижничество? Дикость какая-то! Наверняка вы ошибаетесь: Луис Морильо не может быть чернокнижником.
– Это почему же? – осведомился Карлос, внимательно наблюдая за Лоренцо. Несмотря на то, что старшина не видел своего бывшего общинника долгое время, он прекрасно его помнил и даже заступался за него – это говорило о многом.
– Луис был достаточно разумным парнем и не забивал себе голову всякой ерундой, – пояснил Гонелли. – Он прекрасно знал Святое Писание и чтил заповеди. Вы наверняка в курсе того, что он обладает неординарной внешностью. Многие находили ее пугающей. Скорее всего благодаря внешности Луис и прослыл колдуном.
– Что он сам думал по поводу своей странной внешности?
– Луис утверждал, что он – последний потомок древней нации, корни которой теряются где-то на востоке.
– Откуда в нем появилась такая уверенность?
– Он прочел это в древней книге. Он показывал ее мне – обычная книга, не колдовская. Написана на английском, много фотографий, и люди на тех фотографиях были действительно все как один похожи на Луиса.
– И вы не конфисковали у него эту странную книгу? – сощурился Карлос, пристально глядя в глаза собеседнику.
– Луис утверждал, что взял ее в библиотеке. – На лице Лоренцо появилось испуганное недоумение. – Я не запрещаю общинникам посещать библиотеку – это для них очень полезно. Уж лучше ходить в библиотеку, чем в трактир, согласитесь?
– Безусловно, – кивнул Матадор, сам большой любитель почитать на досуге. – А каково осталось ваше личное мнение о той книге?
Лоренцо неопределенно пожал плечами, несколько секунд раздумывал, потом ответил:
– Красивая история о далекой древней стране и ее жителях, не больше. Я прекрасно понимал, почему она произвела на Луиса такое впечатление – он всю жизнь считал себя уродливым, а тут вдруг выяснилось, что его неординарная внешность – вовсе не уродство. И не было ничего страшного в том, что юноша стал соблюдать кое-какие обычаи своих предков. Не религиозные – боже упаси! – самые безобидные, наподобие тех, какие до сих пор соблюдаем мы. Ведь никто же не обвиняет испанцев в том, что они обожают корриды и съедают на Новый год свои обязательные двенадцать виноградин. А карнавал на Хэллоуин? Воистину справедлив Пророк, если закрывает глаза на такие мелочи, хотя в них наверняка можно отыскать элементы древнего язычества.