Демон
Шрифт:
Робин изумилась, но начала испытывать некоторые подозрения.
— А цель? Сирокко вздохнула:
— Ты спрашивала, что такое зло. Быть может, это оно и есть. Я долго об этом думала, но боюсь, никак мне не справиться с тем, что может показаться злым по отношению к змее. Не думаю, что она любит Гею. Но так или иначе все, что я могу — это предложить. Остальное зависит от тебя и от нее.
— Что предложить?
— Чтобы ты попросила ее следовать за нами в Гиперион. А там — убить Гею.
ЭПИЗОД ХХVII
Искра
— Ты устала? Все дело в этом?
— Нет, — ответила Верджинель. — Просто мне сегодня... не до беготни.
— Ты себя плохо чувствуешь? — Искра не могла припомнить ни единого случая, когда титанида пожаловалась хотя бы на головную боль. Все они отличались железным здоровьем. Не считая сломанных костей и серьезных внутренних повреждений, мало что могло заставить титаниду слечь.
Хотя, конечно, это ее право. Искра никогда не питала иллюзий насчет того, что Верджинель — ее собственность. Или даже что она может распоряжаться временем титаниды. И все же с тех пор, как они прибыли в Беллинзону, их прогулки уже вошли в привычку. Искра упаковывала в рюкзак побольше еды для пикника, и они галопом мчались в какое-нибудь отдаленное, жуткое местечко среди гор. Искра опасалась за свою жизнь, одновременно сознавая, что угроза на самом деле смехотворна мала. Они ели, болтали о том о сем. Потом Искра дремала, а Верджинель переживала свой сноподобный период.
Поначалу каждый гектаоборот они неизменно отправлялись на прогулку. Но по мере того как занятость Искры росла, она находила для этих прогулок все меньше и меньше времени. И все же они составляли ее единственное отдохновение — единственное спасение от бесконечных, отчаянно скучных цифр. Футбол ей надоел. Пить она не пила.
— Что ж, тогда, быть может, завтра, — сказала Искра, воспользовавшись обычной для беллинзонцев фразой, означавшей «после моего следующего сна».
К ее удивлению, Верджинель заколебалась, затем отвернулась.
— Вряд ли, — неохотно отозвалась она.
Искра бросила тяжелый рюкзак на деревянную мостовую и уперла руки в бока.
— Так. У тебя явно что-то на уме. По-моему, у меня есть право это знать.
— Не уверена, — сказала Верджинель. Ее несомненно что-то мучило. — Может, Тамбура захочет с тобой прогуляться. Давай я ее попрошу?
— Тамбура? А почему она? Потому что она еще ребенок?
— Она с легкостью будет тебя носить.
— Да не в этом же дело, Верджинель! — Усилием воли Искра оттащила себя от пропасти гнева и попыталась снова.
— Так ты говоришь... ты не хочешь гулять со мной сегодня, завтра... ты вообще больше не хочешь со мной гулять?
— Да, — с благодарностью кивнула Верджинель.
— Но... почему?
— Тут дело не в «почему», — смущенно призналась Верджинель.
Искра прокрутила фразу у себя в голове, пытаясь уяснить смысл. Дело не в «почему». Но ведь всегда есть «почему». Титаниды народ правдивый, но порой всей правды они не говорят.
— Я
— Ты мне по-прежнему нравишься.
— Тогда... если ты не можешь сказать почему, скажи хотя бы, что... что изменилось? Ведь что-то изменилось?
Верджинель неохотно кивнула.
— У тебя в голове, — наконец сказала титанида. — Там кое-что растет.
Искра невольно поднесла ладонь ко лбу. Она сразу же подумала про Стукачка и почувствовала, как по всему телу побежали ледяные мурашки.
Но ведь не всерьез же она.
— Я думала, оно быстро отомрет, — продолжила Верджинель. — Но ты все время его подкармливаешь, и скоро оно сделается таким большим, что уже не убьешь. Я горько тебя оплакиваю. И хочу попрощаться с тобой сейчас — прежде чем это что-то пожрет ту Искру, которую я любила.
Искра опять изо все сил попыталась уяснить смысл — и на сей раз кое-что получилось.
— Это как-то связано с моей матерью? Верджинель улыбнулась, радуясь тому, что Искра ее поняла.
— Да. Конечно. Тут самый источник.
Искра почувствовала, как ее снова захлестывает гнев. И на сей раз она не была уверена, что с ним удастся совладать.
— Слушай, черт тебя подери, если Робин тебя на это подбила...
Верджинель дала ей пощечину. Для титаниды удар был совсем невесомый. Искра даже не упала.
— Значит, Сирокко, да? Она сказала тебе, что я... Верджинель дала ей еще пощечину. Искра почувствовала на губах кровь. И заплакала.
— Прости меня, пожалуйста, — сказала Верджинель. — Но у меня тоже есть гордость. Никто тебе козней не строит. Я не позволила бы сделать себя орудием чьих-то планов по примирению тебя с твоей матерью.
— Это не твое дело!
— Совершенно верно. Это совсем не мое дело. У тебя своя жизнь, и ты должна поступать так, как считаешь правильным. — Она повернулась и направилась было прочь.
Искра бросилась вслед за титанидой и схватила ее за руку.
— Подожди. Пожалуйста, Верджинель, подожди. Я... что я могу сделать?
Верджинель со вздохом остановилась:
— Я знаю — у тебя и в мыслях не было поступать невежливо, но у моего народа считается грубостью предлагать советы в подобных ситуациях. Я не могу за тебя решать.
— Помириться с матерью, значит? — горько сказала Искра. — Сказать ей, что она запросто может... нарушать все торжественные клятвы... якшаться с этим...
— Не знаю, поможет ли это тебе. Я... я и так уже слишком много сказала. Иди к Тамбуре. Она совсем еще молода и некоторое время не будет этого замечать. Ты сможешь ездить с ней на прогулки.
— Не будет замечать... значит, другие титаниды тоже замечают...
Чудовищность этой мысли потрясла Искру. Она почувствовала себя раздетой. Неужели все ее тайные мысли видны любой титаниде?
Что же они видят?
Верджинель сунула руку в сумку и достала оттуда небольшую деревянную дощечку — такими она обычно пользовалась для резьбы.