Демонический культиватор 3
Шрифт:
Вот это детский сад…
В итоге, если судить по первому обоюдному контакту, мы так ни к чему и не пришли; и я по-прежнему не был уверен, что в один момент семя не попытается полностью поглотить мой средний даньтянь. В какой-то момент «проросшее семечко» перестало расти в размерах относительно даньтяня, но я видел его пульсации и понимал, что, благодаря моей энергии, оно теперь начало внутренне эволюционировать. Не скажу, что это меня радовало.
Но, наверное, вся ситуация с этим семенем — это одна из тех вещей, которая от меня мало чем зависит. Оставаясь на стороже, предвосхищая форс-мажоры, будем налаживать контакт… А там посмотрим.
Глава 122
Глава 122. Две недели
Дни начали сливаться между собой — и каждый последующий стал походить на предыдущий.
Вскоре сделал Вайю предложение по допросу «узкого круга» приближенных ее семьи — в основном чтобы попрактиковаться в ментальных навыках… а также скрасить несколько однотонные будни. Забегая немного вперед — шпионов-кротов оказалось четверо из чуть более тридцати человек. Самое обидное для Вайи являлось то, что среди «кротов» записалась и одна из новоявленных учениц.
Помимо своего обычного времяпрепровождения, по просьбе Адонеллы начал ментально обучать ее русскому языку. Чтобы древесная дева не чувствовала себя чужой — за одно и ее тоже. Кстати, ее коммуникация с семенем прошла без особых спецэффектов — Лана буднично подержалась своей маленькой рукой в районе моего среднего даньтяня. Ощутимым изменений в семени не заметил, но кажется… оно будто стало ко мне лучше относиться?
Сам сеанс обучения языкам происходил по принципу тройного сеанса связи; сидя в кругу и держась за руки, мы создавали своего рода ментальное поле между собой, где и происходило общение. Поначалу я задумывал квартет, но Хуан оказался, мягко говоря, слишком невосприимчив к языкам — когда я ему говорил какое-то слово, он в первую очередь считывал эмоциональный, зрительный, мимический и прочие контексты, в трех случаях из пяти угадывая то, что ему было сказано, но само значение слова ему как было непонятно, так и оставалось. Поэтому я решил не забивать его животный разум чем-то «чужеродным» — всегда проще ему было на уровне ощущений ментально что-то передать, а самому тигрорысю — понять.
Человек, у которого есть опыт изучения иностранных языков, благодаря ментальному полю и относительно развитым навыкам менталистики «направляющего» (им, понятно, кто был в нашей троице), смог бы уже за несколько дней нормально изъясняться на совершенно незнакомом языке.
На бытовом уровне разговаривать на языке Адонеллы я начал уже через неделю и то так поздно по той простой причине, что наши сеансы связи проходили пару раз в день и не превышали тридцати минут, обычно это было десять-пятнадцать вследствие ментальной нагрузки — когда тебе прямо в мозг проецируются художественные и буквенные образы, образы действия и грамматика, — тут не до часовой «бесполезной» зубрежки — выдыхаешься очень быстро.
Сам язык урсу по своей структуре не был похож ни на один земной, хотя звучал почти так же как турецкий, как в свое время заметила Вайю. Но, пожалуй, даже китайский не был настолько чужероден в синтаксическом и лексико-семантическом отношении. Не буду вдаваться подробности — если бы не ментальное обучение, то учить его лет десять — и всего равно говорить на уровне «чук-чука».
Когда я уже более-менее заговорил на урсунианском, у Адонеллы часто возникала поддразнивающая реакция: закрыть рот ладошкой и еле сдерживая смех посмотреть на меня как на недоразвитого. Но я быстро понял, что это не связано с языком как таковым, а с ее отношением — кажется она начала проявлять характер… недовольная отсутствием внимания с моей стороны? Я бы успокоил ее парой легких затрещин, говоря, что со мной такое не прокатит, но кажется она только этого и ждала. Поэтому приходилось иногда подавлять ее легкую язвительность словестно. Тем более ее успехи в русском языке оставляли желать лучшего — даже по сравнению со мной в отношении ее языка.
По ночам все «обитатели спортзала» под моим чутким руководством кочевали вокруг территории базы и поглощали энергию. Прогресс шел семимильными шагами, потому как я немного углубил понимание
Так незаметно пролетело две недели. За это время общая территория особняка и полигона-городка не то что бы сильно изменилась, но появилось множество «сюрпризов» для неприятеля, укрепилась обороноспособность сразу по нескольким направлениям — и не только пространственным. Например, периметр севера и северо-запада был покрыт минными полями с соответствующими предупредительными табличками и колючей проволокой для вида. В западном направлении бульдозерами расширили крутой склон — теперь штурмовать по правилам «классической войны» с этой стороны будет проблематично еще и по той причине, что на вершине склон упирался в пятиметровый цементно-металлический забор, откуда торчали пока что зачехленные пулеметы крупного калибра с современной начинкой.
С других сторон были поселки, дороги, поля, леса — и как мне намекнула Вайю — пока что их «терраформировать под осадные нужды» не представлялось целесообразным.
На мой указательный «палец вверх», Вайю отмахнулась, добавив, что поскольку при имеющемся вертолете и скрытой вертолетной площадке, расположенной на крыше особняка, семья Вахрамеевы не позволяла себе совершать полеты; то и другим не позволит благодаря соответствующими военно-техническим «аргументам».
Пару таких аргументов я, конечно, видел… Но не уверен, что их будет достаточно против полноценной воздушной атаки «высоколетных» бомбардировщиков. Но да и клан Вайю не того уровня шишка, поэтому в этом плане я был относительно спокоен.
И времена сейчас были спокойными — все «мирно» к чему-то готовились. Можно сказать, было затишье перед бурей, несмотря на активизацию «изверговой тирании».
Мало того, что их становилось больше, так и теперь они научились объединяться в «группы по интересам». И даже люди-домофобы начали понимать, что по вечерам и ночью лучше сидеть дома — вероятность наткнуться на «праздно шатающегося» изверга, который все еще не попробовал свою первую жертву, была несоизмеримо выше, нежели еще месяц назад. Мало кому бы захотелось стать этой первой жертвой — многие «бракованные» изверги могли из-за психической нестабильности напасть и на обычного человека, после которого их будет ожидать лишь вялое преследование со стороны силовых структур.
Таких быстро вылавливают, ведь при «психоневрозе» следить за своим окружением, а именно за напичканными на каждом углу в столице камерами — не представлялось возможным. В итоге благодаря поддержки искусственного интеллекта уже под утро несостоявшихся извергов могли брать тепленькими прямо в постели.
Последние новости касаемо этого вопроса я узнавал от Вайю, поэтому не доверять ее информации у меня причин не было, особенно когда ее можно было проверить в интернете, который, к слову, теперь начал работать с перебоями — то ли тестировали отключение от глобальной сети, то ли еще какая хрень, имеющая долгоиграющие последствия.
Как приходилось сейчас жить и выживать обычным семейным людям, старшему поколению, инвалидам, офисным работникам и прочим «благополучным» в стабильное время гражданам — я старался особо не думать. Мне было их чисто по-человечески жалко, но не более того.
Допускаю, что где-то глубоко внутри меня скрыто «возвышенное» желание помочь… но при условии, если бы я обладал неограниченными возможностями и небывалым могуществом.
Всемогуществом, если точнее; при котором можно было спасти если и не всех людей, то большинство. Без вреда себе. К сожалению, это как в известном парадоксе, я — не бог и этот камень мне неподвластно поднять. Но в отличие от наугад взятого религиозного земного идола — я даже обещать ничего никому не собираюсь якобы из добрых побуждений. Мне бы себя «спасти» для начала. Перефразируя слова Феи Тиан, кричать «я спасу этот мир!», когда ты жалкий таракан, всю жизнь гадящий под себя, это… Слабоумие.