Демонический призыватель

Паренек

Но, видимо, он ошибся. Своими действиями он только подогревал тот котёл ненависти, что кипел специально для него. В оправдании можно сказать, что у него никогда и не было опыта в наставлении, однако это очень слабо звучит.

В любом случае своими действиями он только заставил её сильнее ненавидеть его, и об этом он даже стал сожалеть.

В последнее время он стал смягчать наказание за хорошее поведение. Разрешил пользоваться техникой, разговаривать и всё такое.

Один из таких приступов жалости, скорее всего,

и выскочил, когда он пытался её спасти.

"Видимо, это было моё последнее геройство." — Мысленно улыбнулся сам себе Паша. — "Даже не попрощался напоследок… Интересно, что же будет дальше?"

Ни света в конце туннеля, ни бесконечной очереди из душ мёртвых людей или хотя бы пейзажи той же изнанки не наблюдалось. Абсолютная, всепоглощающая тьма — вот что является посмертием. Прямо как та, из которой и появилась вселенная.

"И долго это будет?" — Спросил он в пустоту, но не было ни эхо, ни даже собственного голоса он не услышал.

Вот это вот уже было реально странно, ведь как таковую голову он всё же чувствовал, и даже звуки откуда-то отовсюду исходили. Как будто под водой, но всё же.

"Значит, всё-таки свет…"

В центре белой пустоты стало образовываться белое пятно. Яркое, словно от галогенной лампы… Так, стоп, это она и была!

Открыв глаза, что сопровождалось резкой стрелянной боли в области теменной кости. Рефлекторно приложив руку к ноющему участку, Паша ощутил, что его голова туго перемотана бинтами, а под рукой ощущается толстая вата.

Оглядевшись вокруг, он увидел, что находиться в больничной палате. Очень хорошей такой палате. Не в той советской развалине, что был в прошлый раз, а как минимум нормально отремонтированной, в мягкой новенькой кровати и телевизором.

Интересно.

Ещё более интересно было видеть бабушку, спящую на стуле прямо рядом с койкой, на которой собственно и лежал её дорогой внук.

Почувствовав шевеление, пожилая женщина моментально проснулась, будто ничего и не спала вовсе

— Проснулся. Господи боже, ежеси на небесе, хвала тебе. Проснулся, родненький. — Крепко, но мягко сжала она руку своего любимого внука.

— Доброе утро Ба. — Обнял в ответ свою бабушку.

Причитания богу продолжались ещё минуты три. Не произойди с Пашей всё то, что произошло, он может быть и поверил бы в существовании бога, настолько убедительно она молилась ему.

— Долго я валялся? — Спросил наконец больной, когда его отпустили из объятий.

— Три дня как. Врачи говорят, вообще чудо, что выжил. Камень прямо на голову упал, да так, что кость вдавил. Господи, боже мой, чудо какое, что выжил… — И вновь слёзы. — Если тебя твои друзья вовремя не вытащили, то там на месте и окочурился бы.

— Друзья? — Не понял он.

— Да. Те, с которыми ты и гулял в последнее время. Что ж ты мне о них не рассказал? Золотые люди! Цени их. Где ты ещё таких найти сможешь?

— Разве

что в другом мире. — Понял он, про кого имеет в виду бабушка.

— Наверное. У меня есть номер Платона, хочешь, наберу, он придёт. Сам обещал.

— Платон? Это кто?

— Брат Даши, который. Неужели не помнишь? — Опять бабушка напряглась.

— Кажется… Вспомнил. Звони, пусть придёт. Спасибо хоть скажу.

"Платон значит. Ну-ну. На учёного с такими рогами ты явно не тянешь." — Ухмыльнулся маг, поняв кто это такой.

Бабушка достала свой телефон и стала набирать номер. Когда пошли гудки, в этот момент буквально за стеной прозвенел телефон. По рингтону можно было угадать, чей он был и когда Пепел с Детройей вошли, было ожидаемо.

К слову, Пепел, хотя для конспирации стоит теперь называть его Платон, был одет в свою стандартную форму (плащ, майка, синие штаны), только на этот раз без рогов, нормальным цветом глаз, без летающего вокруг пепла и даже запаха. Выглядел он как обычный человек, полубандитской наружности.

Дета была одета в простой закрытый свитер и юбку, но не это привлекало внимание.

Глядя ей в глаза, к своему удивлению, Паша не видел в них злости, гнева или чего-то подобного. В них было… Сожаление. Но не злое! Хотя… Даже сейчас смотря в них, сложно что-либо сказать. Её как будто рвёт между двумя состояниями, между гордостью и совестью.

— Добреца с утреца! — Завалился на рядом стоящий стул Пепел (Платон). — Как ты? Мы уж распереживались, так что!… - Он точно хотел сказать что-то пошлое, но учитывая присутствие старших, воздержался. — В общем, как ты сам?

— Голова болит, а так вроде… Н-о-р-м-а-л-ь-н-о. — По слогам произнёс Паша, когда понял, что ноги у него на месте.

— Ничё. От похмелья бывает хуже. — Слова Пепла так и лучились дружелюбием. Они были настолько искренне, что сложно поверить в их наигранность. А возможно они и не наигранны.

— Верю на слово. — Повернувшись к бабушке, улыбнулся как можно дружелюбнее больной. — Ба, ты не могла бы нас оставить наедине ненадолго. Я себя уже почти нормально чувствую.

— Да, конечно! Я тут тебе оставила еды на тумбочку, возьмёшь, если захочешь. И не напрягайся. Врач говорит постельный режим и точка!

— Хорошо-хорошо. — Прослушав ещё сто-пятьсот прощаний и восхвалений бога, бабушка наконец ушла. — Рассказывайте.

— Когда ты, взяв свои недоросшие виноградинки в клешни, буквально прыгнул на помощь своей черешне. — Взглядом указал Пепел на грудь Деты. — Тебе придавило ноги так. что тебе их оторвало. Кричал минуту, затем отрубился от боли. Я, в очередной раз, рвя свою жопу, отправился спасать ваши, за секунду до смерти, спасая твою обрезанную на четверть тушку и твою секс-рабыню. — За последние слова Дета ощутимо ударила своего распущенного подопечного локтем вбок. — А чё, нет что ли?