Демонолог
Шрифт:
Проходит несколько секунд от понимания того, что я вижу, до осознания того, что это означает. Именно в этот отрезок времени, когда мозг тщетно старается понять увиденное, остальное тело само по себе прыгает вперед. И разворачивает меня. Не дает мне начать блевать прямо здесь и прямо сейчас.
– Зачем ты притащила ее сюда? – спрашиваю я Делию, которая сидит и трет кулаком у себя под блестящим, сопливым носом.
– Оно просило меня так сделать.
– Скажи мне, как его зовут.
– У него нет имени.
– Все подумают, что это ты ее убила.
– Так это я ее и убила.
– Оно велело тебе это сделать, да?
– Оно сказало мне, что я могу
– Но все, что ты мне сказала – про то, с кем я говорил наверху, про твои молитвы, – никто об этом не узнает.
– Ты уже знаешь.
Теперь настает очередь второй лампочки – она мигает и гаснет. И та Делия, с которой я только что разговаривал, возвращается во тьму.
– Ты ведь знаешь, что тоже можешь убить, – говорит она из этой темноты, но ее голос звучит уже гораздо ближе.
– Нет…
– Это то, чего оно хочет. Чтоб ты знал, чего оно хочет. И чтобы показать, как ты можешь это сделать. Чтоб ты поверил. И убил.
Старуха теперь так близко ко мне, что я могу разглядеть в темноте очертания ее лица в нескольких дюймах от своего. Застывшую улыбку, как маску из слоновой кости.
– Тут кто-то есть, рядом, – шепчет она.
Я отступаю на шаг назад и начинаю подниматься по лестнице. Сперва медленно, осторожно нащупывая ногами узкие ступеньки, а потом уже бегом. Дыхание у меня перехватывает, оно отдается в ушах. Проскакиваю через кухню – кофейная чашка по-прежнему на столе, стул пуст – и вылетаю наружу, бросаюсь к машине.
Выметаюсь из двора фермы и мчусь по подъездной дорожке к шоссе, колочу по рулевому колесу, стараясь пройти поворот, задеваю бампером стойку с почтовым ящиком с надписью «РЕЙЕС». У него открывается дверца, так что, когда ярдов через двести я оглядываюсь назад, он выглядит как сгорбившаяся фигура человека, бегущего за мной с широко открытым в крике ртом.
Глава 16
Я еду на юг. Это представляется мне наименее предсказуемым действием. Восток – направление, откуда я приехал, логически обоснованный путь отступления. А на севере – Канада. Нежелательный для меня выбор. Я убрался оттуда давным-давно во имя того, чтобы установить границу между тем, из чего я вышел, и тем, где могу переустроить себя в качестве человеческого существа. В данный же момент у меня на шее достаточно проблем – в потустороннем смысле, по крайней мере, – чтобы обойтись без давно зарытых в землю призраков, выбирающихся наружу для краткого визита к еще живым.
Так что прощай, Северная Дакота! И здравствуй, Южная Дакота! Когда я уже начинаю думать, что никогда в жизни не видел менее подходящего места для границы, я въезжаю в Небраску, которая больше похожа на Северную Дакоту, чем сама Северная Дакота. А вот, в конце концов, и Канзас! Он не так уж далек от предыдущих штатов, но довольно известен, его название даже прославилось – Дороти и Тото [32] , кемперы, эти мобильные дома на колесах, расплющенные смерчем. Даже в том, как выглядят поля вокруг (или как выглядит сам сегодняшний день), есть нечто, напоминающее сюжет из хичкоковского «К северо-северо-западу», когда Кэри Грант пытается увернуться, укрыться от пикирующего самолета, распыляющего какие-то инсектициды, ломая себе при этом голову над вопросом, куда это его, к черту, занесло. Один из любимых фильмов О’Брайен.
32
Герои сказки «Волшебник из страны Оз» Л. Ф. Баума (в русском пересказе А. Волкова – «Волшебник Изумрудного города»).
И тут совершенно внезапно при мысли о ней у меня сжимается
И как ужасно, неизбывно я напуган…
Дорога может очистить мозг от всех мыслей. Также она способна вызвать случайные воспоминания, дезорганизованные и беспечные, бросая их прямо на ветровое стекло, да с такой силой, что я отшатываюсь назад на своем сиденье, как от удара в лицо.
Вот и сейчас, к примеру. Воспоминание о нашем первом автомобильном путешествии вместе с Тэсс, от кемпинга к кемпингу.
Дайана не слишком любила то, что она называла «прогулками на свежем воздухе». Поэтому мне пришлось вести машину самому, когда мы с Тэсс – ей тогда было пять лет – отправились в Адирондакские горы, где я мог обучить ее кое-каким умениям, которые сам приобрел в юности в Огайо: как разжигать костер, как прятать провизию на дереве, чтоб не достали медведи, как разворачивать весло, когда плывешь на байдарке…
По дороге мы играли в слова и совместно сочиняли неприличные лимерики [33] , что Дайана категорически запрещала делать дома («Жила-была девочка Дотти / Она пукала, сидя в болоте…»). Сказать по правде, я здорово беспокоился, пока мы забирались в горы. Из-за дождя, москитов, из-за того, что нам не будет весело. Сам-то я типичный горожанин, ньюйоркец, и мне вовсе не хотелось, чтобы Тэсс пугалась неудобств, неизбежных при ночевках в лесу. Более того, мне и самому не хотелось опозориться и вернуться домой с ребенком, искусанным комарами, москитами и крапивой и вытребованными у папочки обещаниями никогда больше ничего такого не затевать.
33
Л и м е р и к – шуточное, часто неприличное и даже похабное стихотворение из пяти строк, в котором рифмуются первая, вторая и пятая строки, а отдельно третья и четвертая, более короткие.
Но, несмотря на все эти страхи, мы замечательно провели время. Бабочки, что садились прямо на туфельки Тэсс, пока она почти час стояла неподвижно, как статуя, в зарослях черники, притворяясь «гигантским цветком» – бесчисленные монархи и павлиньи глазки так и кружились вокруг. Ночные заплывы в озере, отражение луны в поднятых нашими извивающимися телами волнах. Отработка приемов своевременного переворачивания шампуров для равномерного поджаривания грибов на углях.
Но все это приходит ко мне позже. После того как воспоминания заставляют меня закашляться и жадно хватать ртом воздух, продолжая катить через поля.
После второго дня в лесу Тэсс попросила меня разбудить ее в середине ночи, чтобы она могла увидеть то, что я описал ей как «настоящие звезды». Она не верила моим рассказам о Млечном Пути, о небе, в котором узкий луч света сливается с мраком ночи. Я поставил будильник на три часа. Когда пришло время, мы расстегнули замок-молнию нашей палатки и встали посреди кемпинга, задрав голову вверх. Купол неба пылал звездным светом.
Ни один из нас не произнес при этом ни слова. Мы просто вернулись через некоторое время в палатку и снова заснули. А утром проснулись в обычное время. Поглядели друг на друга и начали смеяться. Не о чем-то и не по какому-то конкретному поводу. Не из-за каких-то невысказанных, но одинаковых мыслей. Просто мы вдвоем встретили зарю и испытали внезапное чувство благодарности за это потрясающее зрелище.