Демонолов
Шрифт:
– Это уже второй вопрос.
Наемник улыбнулся и резко всадил свой нож по рукоять в живот Стефана. Старик согнулся и кашлянул. Глаза округлились, а рот стал жадно вдыхать воздух.
Также резко, как и ударил, черноволосый разбойник выдернул нож обратно расплескивая чужую кровь.
– Хоть у тебя уже и меньше шансов пережить дочь, но все же, такой исход еще актуален, – главарь подошел к задергавшейся Огнежке и положил на ее плечо окровавленное лезвие. Медленно вытер. – Говори, тварь. Я ждать не буду.
Люмен корил себя, за то, что у него не было
Чем им помочь? Как спасти?
Старик закрыл глаза и выпрямился, рана перестала кровоточить, словно ее и не было. Он размял скулы и сказал:
– Прости Огнежка. Я надеялся ты узнаешь об этом не так, – его тело закачалось. Одно плечо вытянулось, второе набухло. Голова раздулась как тыква. Ноги начали ломаться, увеличиваясь в размерах. Колени прогнулись внутрь, ступни вытянулись. Кожа на нем стала рваться, показывая черную лоснящуюся плоть.
Разбойники, охнув, расступились. Нечто напоминающее пугало, черное и долговязое с широкой дынеобразной головой вытянулось на два с лишним метра и в миг разорвало все путы.
– Что стоите? Валите этого уродца, а я перережу глотку этой мелкой твари, пока и она… – голова черноволосого отлетела в сторону оросив фонтаном ближайших наемников и белокурую девчонку, снова испачкав ее лицо.
Все засуетились. Но быстро организовались, окружив пугало.
Люмен отскочил в сторону и ударился плечом в дерево, попытался развязать веревки. Но узел был завязан на мертво.
Пугало не обращало внимание на свои раны, которые люди наносили ему точными ударами своих копий и кортиков. Оно косило наемников одного за другим. Срывая их головы, как кочаны капусты и ломая их тела как тростник. Когда людей осталось половина, они дрогнули и бросились в рассыпную побросав оружие и часть доспехов.
Монстр наклонился над Огнежкой и нежно погладил ее, освобождая длинными черными пальцами от пут.
– Прости, родная. Я не хотел…
Девушка поджала губы и обняла дынеобразную голову монстра, прижимая к себе.
– Я давно, поняла. Пап, все в порядке. Мы такие, какие есть.
Пугало повернуло голову, точно сова, и уставилась голубыми глазами на Люмена. Единственным, что осталось от прежнего Стефана. Затем сделала пару длинных шагов и одним взмахом острых пальцев-игол, освободило и его, сказав:
– Позаботься о моей дочери. Идите в дом, – после чего он развернулся и длинными шагами бросился в погоню за наемниками.
Огнежка подошла к демонолову и поправила его капюшон. Надвинув поглубже и спрятав опаленную солнцем щеку в его тени. Красные глаза вопрошали девушку одним вопросом – «Кто вы?».
Девушка взяла Люмена под ругу и повела в сторону одной из тропинок.
– Я тебе кое-что покажу, Люмен, – лицо ее, как и тело, кажется, расправились, стали более
Они вышли с поляны и направились к северной тропе мимо двух перекрещенных сосен. Рядом волком шел лес. Он старался поглотить тоненькую тропинку, но вопреки всему она продолжала петлять и вела все дальше в чащу. И вот за очередным поворотом они наконец вышли к большому лугу, который расположился у обрыва.
Внизу раскинулись равнины и бурлящая река. Она тоненькой ниточкой ускользала к подножию снежных гор. Перед Огнежкой и Люменом плыли десятки кучерявых облаков.
Середину луга занимала деревня. Она шла до самого склона скрытая от всех густым лесом. Дома в ней шли полукругами. На первый взгляд Люмен насчитал с два десятка чуть покосившихся домов. Было видно, что покинули их очень и очень давно. Но избы упорно продолжали стоять, не желая склонять свои крыши перед бессмертным временем.
Огнежка взяла демонолова за руку и повела к ближайшему дому.
– Когда мне исполнилось шестнадцать я впервые поняла, что со мной что-то не так. Детство свое я не помнила. А родители отказывались о нем говорить. Вот мне и приходилось самой себя познавать, – она остановилась и посмотрела в бледное лицо Люмена. – Со временем твое лицо заживет… – А мое… – она опустила глаза и пошла дальше.
– Когда мне стукнуло восемнадцать я уже не могла молчать и заставила мать рассказать, что со мной не так. Почему черты моего лица изменяются и становятся все ужаснее, страшнее. В детстве я была красивым ребенком. А с возрастом моя кожа словно старела, портилась. Натягивалась не пропорционально, словно не зная как ей обтянуть мое тело. То, что было скрыто под ней. Тогда, мне мать и рассказала, что на само деле мы не люди.
Они обошли большой двухэтажный дом с поваленной оградой, которую уже почти поглотила земля. Свернули за него и вышли на поросшую кустарниками улицу. Глаза люмена тут же зацепились на черной избе.
Все ее стены, крыша, окна были словно сотканы из иссиня-черного дерева. Ровно сбитые бревна, словно избежали старения, так и оставшись свежи срубленными. Места окон были закрыты черными резными ставнями. Двери видно не было. Позади дома рос большой белый дуб. Местные наверняка когда-то называли его проклятым. Но почему-то срубать не стали. Листва на нем была точно такая же, как и на других деревьях. Отличался он лишь своей пепельной корой.
– В девятнадцать лет, я впервые узнала об этом месте. Сколько мы здесь живем родители никогда мне о нем не рассказывали. Хотя отец частенько сюда хаживал. На мои вопросы отвечать не хотел, а всегда говорил, что это все девчачьи выдумки. И никакой тайной деревни в лесу нет. Но однажды я проследила за ним. Хотя, думаю, он сам мне позволил проследить за ним. После чего я вышла сюда. Здесь было тихо и спокойно. Как и сейчас, – они прошли мимо черной избы и двинулись дальше по улице.
Люмен не задавал вопросов он просто слушал.