Демоны могут смеяться

Семух Григорий

— Тоже мне семья — я склонился над раковиной чувствуя что-то похожее на ментальную тошноту — не семья, а клубок змей.

Меня скрутило спазмом, похожим на тошноту, но не в желудке, а не знаю где, я бы сказал где-то в душе, что ли… Я склонился над раковиной, на белый фаянс упали капли чего-то черного, похожего на чернила. Настолько черного, не отражающего ни единого блика света, что было непонятно, это какая-то субстанция, или просто черные прорехи в ткани мироздания.

Поток воды из крана, сбить черную кляксу и унести ее в слив не смог. Черная дрянь, которую я уже по привычке называл чернилами,

менялась и перетекала, словно пятна Роршаха, из одной формы в другую, пока не остановилась на форме маленькой змеи… Несколько секунд потребовалось чтобы картинка на белом фаянсе обрела трехмерность, а еще мгновение спустя, крошечные глазки чернильной змеи вспыхнули холодным фиолетовым светом. Змейка вздрогнула, словно просыпаясь, и зашевелилась, собираясь кольцами.

— Ну иди сюда — я прокашлялся, отдышался и протянул палец к змейке — давай, не бойся.

Черная змейка была длиной в две ладони, и толщиной в палец. Достаточно сильное эмоциональное потрясение, из-за того, что семья в лице отца от меня отказалась, породило эту маленькую тварь. Что же такого произошло со мной в детстве, что породило Тень и Когтя? Столь ранние свои годы я не помнил — мне казалось, что Тень и Коготь были со мной всегда. Наверное, мое самое раннее воспоминание из детства — это эпизод, буквально кадр, как Коготь гоняется за Тенью, порхающей по комнате.

Сколько мне там было? Год? Два? Месяц? Не знаю. Эти двое казалось, были рядом со мной всегда, прячась в темноте под кроватью и темных углах комнаты, они были моими лучшими друзьями и самыми надежными защитниками… Несмотря на то, что они демоны.

Я не помнил событий тех времен, а Тень не рассказывала. Она разумна, и единственная из моих демонов кто умеет говорить… Но все же предпочитает помалкивать. Удивительно, но демоны могут любить, плакать… и смеяться демоны тоже могут. Мы с вами еще посмеемся ребята.

Крошечная змейка, быстрым, неуловимым глазу движением метнулась к протянутому пальцу, и я даже не сразу понял, что тварь меня укусила. Боли не было, но по коже пальца расползались чернила, прорисовывая вены и капилляры, стремительно продвигаясь к запястью, затем к плечу а потом, раскрасив черной краской вену, яд рванул к сердцу.

— Ах ты тварь! Ядовитая!

Рубашки на мне практически не осталось — драку она не пережила, так что в зеркале было хорошо видно, как под распахнутым плащом, по коже, черная полоска отравы переползает с плеча на грудь, и собирается кляксой где-то в районе сердца, сразу же под рваными отметинами от когтей, которые все еще кровоточили.

Секунда, другая. Шум в ушах стихает, комната перестает кружиться, черная клякса яда растворяется, не причиняя вреда. Призванный демон может быть опасен для классического призывателя — того, кто рвет ткань мироздания, приоткрывает прорехи между мирами и позволяет демонам проникнуть в наш мир во плоти… В своей плоти.

Мне же мои демоны навредить не могут. Я облекал демонов в плоть из черноты своей души, как выражались священники инквизиции, описывая подобных мне. Черных творцов — редкую касту демонологов, которых в мире считанные единицы… Науке до сих пор так и не известно призывают ли творцы реально существующих демонов, или они действительно «творцы» и создают их сами. В последнее время, наука тех

стран, где демонология разрешена, склоняются все же ко второму варианту, но исследования идут неспешно, «меченых», как иногда называют темных творцов, даже в Российской империи очень мало.

Меткой кстати, той самой отличительной особенностью творцов, считается черное родимое пятно, не просто темное, а именно черное, не как краска даже, а как космическая пустота. Клеймо дьявола как называют его инквизиторы. Чем больше такое пятно — тем по легендам сильнее творец. Забавно, но, если собрать воедино все мои татуировки, это самое «пятно» покроет процентов шестьдесят тела. Насколько этот миф правдив — не знаю. Литературу по демонологии у нас найти почти невозможно.

Интересно, если бы отец узнал про меня, сдал бы инквизиторам с потрохами? Или все-таки нет? Проверять мне не хотелось, и многие годы удавалось не спалиться.

Встряхнув головой, я окончательно избавился от действия демонической отравы — на меня она почти не подействовала, а как подействует на других людей, еще придется изучить — и придавил голову змейки пальцем, размазывая ее по раковине.

Тонкое тельце затрепетало, задергалось, змейка обвилась вокруг руки, сжала кольца, дернулась раз, другой, и затихла — я показал кто тут главный. С такими маленькими демонами это не сложно. Еще пара мгновений, и демоническая змея исчезает, превратившись в татуировку опоясывающую руку от ладони почти до локтя.

— Нет, тут тебе не место — мысленным усилием я согнал змею с места и заставил картинку переползти с ладони на предплечье, где она компактно свернулась и заняла место среди других татуировок. Многоглазый паук, недовольно переставляя лапы переполз чуть в сторону, освобождая место, и татуировки наконец застыли неподвижными рисунками.

Я сполоснул лицо, оторвал висящий на соплях второй рукав плаща, сковырнул с лацкана герб и избавился от последних остатков рубашки. Свернул ткань в несколько раз, приложил к кровоточащим ранам от когтей на плече.

Дверь с грохотом распахнулась и в туалет вошел Данте. Я был уверен что он не помнит была ли у меня татуировка змеи на руке раньше, но на всякий случай повернулся к нему другой стороной, спрятав руку. Завтра эту татушку уже можно будет объяснить, но сегодня вряд ли — не мог же я ее набить себе сам, за несколько минут.

— Ты зачем сестре нагрубил? — он как ни в чем не бывало прошел к раковине и принялся смывать с рук белую гипсовую пыль.

— Пошел ты нахер.

— Она расстроилась, а она едва ли не единственная кто к тебе хорошо относится.

— Тоже пусть нахер идет.

— Чего ты так бесишься? — Данте выключил воду и теперь неторопливо вытирал руки — нормально же подрались? Бой это здорово, позволяет понять человека.

— Имея весь комплект родовых даров, я бы наверное тоже так думал.

— Дело не в способностях, и не в силе. Ты даже не пытаешься, поэтому тебя и не уважают ни отец ни Нерон.

— Я попытался.

— Вовсе нет. Надо идти до конца и даже дальше, а ты сразу сдался.

— Да чтоб ты понимал…

— Я то как раз понимаю, из нас двоих оборотень только я. Ты же не знаешь как обретается новая форма да? Чтобы получить нового себя, надо шагнуть за пределы себя старого…