Демоны ночи
Шрифт:
– Это как же? – спросил Бурышкин.
– Он сам родится в ней.
– Так ты же только что говорила, будто она рожает только ублюдков?
– Родится не от мужика. Внутри ее самой с самого начала заложено семя. Чем глубже падение, тем полнее она его осмыслит, тем быстрее семя прорастет. Хоть маленько понял?
– Значит, чтобы прозреть, душа должна обязательно страдать?
– Получается так.
– А если кто не страдает? Живет себе тихо-мирно, семечки поплевывает.
– Страдают все. Только не все
– Ну, скажи?
– Отдавать не привык.
– Мне нечего отдавать. Я не богат.
– Не деньги, глупый.
– А что же?
Катя помолчала, потом вновь улеглась на свой кафтан.
– Ты, Бурышка, уж больно прост, – насмешливо сказала она. – Прост-то прост, да хитер! На чужом горбу в рай въехать хочешь. Сам думай.
Наутро пришел начальник отделения, с изумлением посмотрел на задержанных, ознакомился с сутью и выпроводил странную парочку восвояси. Даже протокол порвал.
«Солидный человек, а такой чепухой занимаетесь», – на прощание укоризненно произнес он, глядя на Бурышкина.
Никифор и сам уяснил всю анекдотичность ситуации. Ловят среди ночи… И где? В морге, в компании с шаманкой. Пойдут теперь разговоры…
Однако Бурышкин понимал: благодаря Кате он напал на подлинную «золотую жилу». Поле было, что называется, непаханым. Работы – непочатый край, а именно это – его конек. Вот только что делать дальше, он плохо себе представлял. Катя пребывала на своем любимом месте – у окна, а Никифор ходил вокруг да около, желая спросить совета, но почему-то опасаясь. Нужно заметить, он проникался к шаманке все большим почтением.
– Послушай, Катя, – наконец решился он, – а дальше-то куда направить стопы?
– Стопы? Какой стопы? – Шаманка недоуменно вытаращилась на Никифора.
– Что теперь предпринять?
– Ага. История этот. Понимаю. Дальше рыть хочешь? Молодец! Копай, копай… На польза пойдет. Найди этого. Который в газета писал.
– Корреспондента?
– Ага. Его. Потолкуй. Может, чего нового узнаешь. Этот парень тоже интересуется, знать хочет… Станете вместе искать. Вдвоем способнее будет…
– Ну и пускай себе интересуется! Мне-то что? – ревниво спросил Бурышкин. Он уже предчувствовал в незнакомом пока журналисте Мерзлове потенциального конкурента.
– Я тебе чего говорила? – улыбаясь, спросила шаманка. – Отдавать не бойся, тогда все получится.
ГЛАВА 8
События, связанные с «кровавым мальчиком», как окрестили Вову Никулина некоторые средства массовой информации, не шли из головы у Павла. Казалось бы, материал написан и отмечен. Кусочек славы, что называется, «схаван».
Однако вопросы-то остались. Директриса проговорилась: у Вовы был конфликт
Только сейчас, при дневном свете, Павел наметанным глазом определил: школа далеко не из престижных. Роль охранника выполнял какой-то тщедушный дедок, сидевший на входе и не только не проверивший у него документы, но даже не поинтересовавшийся, куда это молодой человек направляется.
Павел быстро миновал дверь знакомого кабинета, не желая попадаться директрисе на глаза, взбежал на третий этаж и, схватив первого попавшегося пацана за рукав пиджака, поинтересовался: не знавал ли он Никулина?
– А вы кто? – немедленно спросил парнишка.
– Из газеты.
– Из какой? – Ребенок, в отличие от сонного охранника, оказался очень даже осторожным.
Павел достал удостоверение и сунул мальчишке под нос, и был приятно удивлен, что его знали.
– Ах, это вы написали про Вована! – воскликнул пацан. – Круто! Мы всем классом читали.
– Ну и как? – поинтересовался журналист.
– Я же сказал… Девчонки аж визжали и писали.
– Неужели прямо в классе?
– Ну, дак! А сейчас зачем пришли?
– Хотел более подробно расспросить про Никулина. Что он был за парень? Ну, и вообще…
– Вован-то? Да так… – Пацан неопределенно пожал плечами. – Вы лучше с кем-нибудь из его класса поговорите. Вон хоть с Машкой. Маш! – позвал он проходившую мимо светловолосую длинноногую девчонку в черной мини-юбке, такого же цвета колготках и ярко-красном свитере.
– Чего тебе? – небрежно спросила девица, не прекращая жевать.
– Вот мужик из газеты… Который про Никулина писал… Поговорить с тобой хочет.
Девчонка с интересом посмотрела на Павла.
– Только сейчас урок начнется. Последний… Если подождете, можно и поговорить… – Она усмехнулась. – В ближайшей кафешке.
– Подожду, – согласился Павел.
– Около входа. Только как меня увидите, сразу идите вперед, я догоню.
Прозвучал звонок на урок, и Павел пошел к выходу. Теперь он не спешил. Медленно спустился по лестнице, прошел мимо дедка.
Знакомый запах: смесь ароматов мастики для натирания паркета, мокрой тряпки, которой вытирают доску, старых учебников шевельнул какие-то струны в душе. Он вспомнил свою школу, практически ничем не отличавшуюся от этой. Такие же обшарпанные стены, украшенные более-менее удачно исполненными стенгазетами и плакатами, предупреждающими о пагубности наркотиков и ранних половых связей.
– Все то же, то же… – произнес он вслух.
Дедок встрепенулся, поднял заспанные глаза на Павла и слабо улыбнулся.