Демоверсии жизни и смерти. Житие весёлого праведника и других грешников
Шрифт:
– Ну как ты думаешь, какие мысли у писателя? Естественно, умные…
– Надоел ты им и мне тоже! Сходи на море, проветрись. Потом демону своему поплачь в жилетку, объясни, что родительский разум на такое не рассчитан…
– Спасибо, муза, могла бы добрее сформулировать!
– Не муза я, а жена твоя.
– Ладно, ладно, не заводись и меня не заводи. Ты мой соавтор, я эпиграф тебе посвящу.
– Не надо мне! И пиши по-человечески, не ломай людям головы беглыми мыслями.
Как любая натуральная женщина, Света имела шипы и воспитательные наклонности.
***
Между тем сомнения ширились в сознании Влада, как
– Страшновато мне, демон, двойственность страшна. Раньше мы со Светкой говорили о сыне, теперь вот о сыновьях… Потом опять один останется… а мне-то оба дороги, как близнецы. Не сдюжит человеческий разум такого!
– Ты или доверяешь или выбываешь из игры, – неожиданно помрачнел Абигор. – Тебе, смертному, столько доверено, а ты сомнения расплодил! Изволь соответствовать.
Выплюнув на блюдце вишнёвую косточку, Абигор поджал губы. Поник писатель от его слов, свои слова растерял. Беседа не задалась, и чай не допили. Человек и демон устали объясняться в архиважной теме и разошлись, едва кивнув друг другу на прощание. Влад в своих покоях, несмотря на чай, откупорил вино. Продукт брожения, конечно, не решает проблемы, но даёт мимолётную передышку от волнений.
Тревоги грызли душу писателя. Но так и не загрызли. Душа человека очень живуча, хотя вся в шрамах. Но и ей порой нужен отпуск. Отпуск в раю или хотя бы в покое после страстей ада. Ад это там, где тебя колошматят по башке, не только ближние с боку, но и, увы, сверху. Ад там, где нет рая.
Чудеса с просчётами
Летели дни, летели ночи. Улетали и возвращались печали и радости. Чудо набирало обороты. Разворачивались поразительные трудовые будни особы, приближенной к сверхъестественному.
«Парочку вершин наращу под слаломные трассы, – раздумывал креатор, прокручивая природные ландшафты на мониторе. – И всё, хватит с ними возиться. Восторгаются люди горами, а обитают почти все в низинах. Песни рифмуют, а живут в прозе, поскольку не рождены летать. Не то улетели бы всей стаей на разведку за горизонт повседневности, и была бы у нас цивилизация поинтереснее нонешней».
В лайф-компе Влад кропотливо взращивал островные файлы. В директории «Ландшафты» рождались записки в духе Пришвина – шла живописная детализация вверенной ему местности. Ассистент Дьявола пронзал её дорогами, щедро разбрасывал скалы, наращивал горные вершины и всячески озеленял округу. Всё это покоилось на изначальном огромном плато с краями, плавно сползающими в море; из горных озер брали начало три главные реки Новой Тавриды. Изменить эту основу было нельзя, да и незачем – Влад писал картину на уже натянутом загрунтованном холсте предложенными красками и кисточками.
В «Экономике» пухли скучные папки из файлов хозяйственного уклада. Ассортимент и количество материальных благ, их распределение, логистика, трудоустройство. Эта директория представляла собой госплан магического благоденствия. Только заказ шёл не в отрасли – всё необходимое в любых количествах поставляла Нечистая сила, словно мощный Внешпосылторг. Переселенцам отводилась сфера услуг, питания и развлечений. Собственно, любой курорт так живёт: всё ввозится извне,
Влад каждый день корпел над важнейшей папкой «Статистика и планирование», составляя умные таблицы – чего и сколько надо, чтобы вдоволь по потребностям швейцарского уровня. Легко снабжать пока людей раз два и обчёлся – нечто вроде раздачи подарков знакомцам и близким. Но с появлением хотя бы малочисленного народонаселения в одиночку не справиться – придёт время кабмина, ему достанется хозяйственная директория для заказа земных радостей у «инопланетных друзей».
Пока же зачатки «экономики» функционировали в ручном управлении, всё решалось на совещаниях Влада с Абигором и Франческой, писатель называл это малым совнаркомом. По крупным вопросам подключался Люцифер. Он требовал шевелиться – наращивать логистику, энергетику, подавать поимённые списки на переселенцев из прошлого и творческих фантазий человечества. Нередко Люци реанимировал по своему усмотрению, не дожидаясь заказов.
«Выдуманные поселенцы» были для Влада самой сложной директорией, конечно. Выдуманные дозревали постепенно, как в романе, и были в разной степени готовности для восполнения пробелов в профессиях и умонастроениях формируемого социума. Надо было не только сложить характер, но и его самоидентификацию, островную общность, саму сакральность младой нации под крылом «космических благодетелей». Тут, конечно, не обойтись без своей переселенческой культуры, только откуда ей взяться на ровном месте? Влад спешно дописывал трёх романистов и поэта, а также «заказал» Дьяволу реанимировать Шекспира с Горьким – один вырос на туманном Альбионе, другой Капри славил. Ещё Влад упросил Лукавого оживить Ильфа и Петрова с Остапом. Сказано – сделано. А вот Молотова и Риббентропа для преподавания в МГИМО Дьявол не утвердил.
Уже несколько дней креатор испытывал особое волнение, готовясь впервые выпустить в свет сотворённые им души практического назначения – персонал для альпийского отеля. Что за рай без лыж, скейт-бордов и глинтвейна?! Разобраться с душами было на порядок сложнее, чем со средой обитания. Влад сокрушался, что, как ни старайся, по заселённости Новая Таврида будет поначалу напоминать Новую Землю. Конечно, поселенцы всех типов происхождения начнут сожительствовать, но до этого надо ещё дожить, да и стартовый потенциал размножения невысок. Влад заранее поставил в Ялите первый роддом – о пяти этажах, в окружении каштанов, пока без персонала.
Лакистрайкин настойчиво предлагал Нечистой силе открыть полупустой остров для туристов с большой земли, дабы себя показать и людей приглядеть. Это ж какую аттракцию можно устроить: малолюдный курорт с инопланетными чудесами! Съедутся смелые да любопытные – вот и вербуй ярких переселенцев. Креатор и сам нуждался в натуральных современниках. Что уж говорить о Мише и Кате – сверстников вообще не было, даже среди нелюдей.
А ещё следовало поторопиться с институтом в Ялите. Влад наращивал в папке «Образование» файл МГИМО: Магический галактический институт международных отношений. Маленький такой институтик на два факультета – дипломатический и журналистский, с кафедрами английского, французского, итальянского, немецкого и китайского языков, плюс кафедры разных историй человечества. Кого поставить ректором? Кого-то потрясающего… Эйнштейна! Всё это уже сидело в голове, но руки не доходили. Эйнштейна Дьявол одобрил и обещал обеспечить.