День академика Похеля (сборник)
Шрифт:
Милиционеры выпрыгнули из осы, вразвалочку подошли к группе толстых бацилл и начали о чем-то не спеша беседовать. Затем вместе с одной из бацилл они вернулись к осе. Первый микроб тщательно придерживал бациллу за рукав — не ясно было, то ли в знак особого почтения, то ли чтоб не убежала.
— Вылазь! — скомандовал он Афганке и указал на самую дальнюю ягоду. — Вон там голосуй, понял?
Афганка кивнул и проворно вылез наружу.
Алый бок ягоды раскалился и пылал жаром, стоять на таком солнцепеке было тяжело.
— Куда путь держим? — осведомился он.
— На попутках добираюсь с самого юга, с моря. Мне в город, до северных кварталов.
— Море-то эвон где… — удивился старичок. — Это ты столько городов на попутках проехал?
— Ага! — улыбнулся Афганка.
— Ну а деньги-то есть? — подозрительно осведомился старичок.
— Были б деньги — разве б на попутках ехал? — улыбнулся Афганка.
— Логичненько, логичненько. — произнес микроб, поправляя очки. — Очень логичненько. Ну садись.
Старушка взяла с лотка черешенку, положила в рот и двинулась в путь, немного прихрамывая.
— И что, сейчас разве возят? — недоверчиво поинтересовался старичок.
— Ну вот еду же, — самоуверенно кивнул Афганка, вспомнив, что старичок любит логику.
— Логичненько, — ответил старичок. — Но это тебе повезло, что я встретился. А если бы не я? И чего бы ты делал?
Афганка тактично промолчал.
— Вот и оно! — сказал старичок назидательно и замолчал на некоторое время.
Старушка бойко шла по рынку, размахивая кошелкой.
— Сейчас, — сказал старичок. — Еще рыбы куплю и домой на трамвае поедем. Ну давай, милая, шагай, шагай!
— Вы прямо с ней как с живой говорите, — удивился Афганка.
— А что ж она, не живая, что ли? — охотно поддержал разговор старичок. — Живая, все слышит, может, даже думает о чем-то своем…
— Кто думает? — насторожился Афганка, а про себя подумал: "Угораздило же нарваться на психа!"
— Человечинка думает, — кивнул старичок. — Шагает себе и думает о чем-то своем…
— Хм… — сказал Афганка. — И чем это она, простите, думает?
— Это уж я не знаю чем. Да и какая нам разница, верно?
— Большая разница, — возразил Афганка. — Как и чем может думать многоклеточное? Оно ж многоклеточное!
— А вот сам посуди! — крякнул старичок. — Толпа ведь думать может? А многоклеточное — это, считай, та же толпа.
— Не, — уверенно покачал головой Афганка. — Толпа думать не может.
— Может, может! — кивнул старичок. — Ты никогда не слышал, как толпа хором скандирует? Мысли, правда, у толпы куцые. Усредненные, я бы сказал. Но ведь есть же? Так что мы не можем отымать у многоклеточного право на разум!
— Разум, — хмыкнул Афганка. — Разум — это когда самое себя осознаешь. Может ли толпа осознавать самое себя? И думать о себе как о толпе?
Старичок погрузился в мысли. А может, просто замолчал, сконцентрировавшись
— А вот ты неправильно вопрос ставишь, молодой человек, — сказал наконец старичок. — Вот я сейчас переложил кошелку в ее другую руку, верно? А может, она при этом думает, что по своему разумению это сделала?
— Но это же сделали вы?
— Это я думаю, что это сделал я, — возразил старичок. — Однако ж я не могу знать этого наверняка. Ведь мы тоже состоим из огромной кучи молекул, откуда я знаю, сам я себе хозяин или мною управляют внутренние молекулы? Ась?
— Вами, может, и управляют, а уж мной точно не управляют, — усмехнулся Афганка.
— А чем докажешь? — хихикнул старичок. — Чем докажешь, что ты сам придумываешь свои мысли? Может, внутри тебя сидит крошечная молекула и тобой рулит?
— Ну как… — растерялся Афганка. — Если бы мною рулила какая-нибудь молекула, я бы… Я б это чувствовал, наверно!
— Ой ли? — лукаво улыбнулся старичок.
— Нет, я бы тогда вообще ничего не чувствовал! — поправился Афганка. — Не было бы меня.
— Ой ли? — снова улыбнулся старичок.
— Да! — убежденно кивнул Афганка. — Я бы ничего не чувствовал! Чувствовать что-то может лишь разумный организм, который сам себе хозяин!
Старичок снова ехидно улыбнулся и долгое время рулил молча. Улыбка не сползала с его лица.
— Вернемся-ка к толпе, — сказал он наконец. — Представь себе толпу. Толпа ведет себя разумно? Да. Она двигается, развивается, борется, живет, строит… верно? Вся наша цивилизация — это, ежели поглядеть со стороны, одна большая разумная толпа, которая…
— Все это верно, но… — начал Афганка.
— Я еще не закончил! — строго оборвал старичок. — Если глядеть со стороны, толпа — это отдельный организм, который сам себе хозяин, и поведение его разумно. Если — подчеркиваю! — со стороны. Особенно когда толпой управляет вождь или, скажем, рулевой. Идем далее. Может ли толпа что-то чувствовать? А как же! Толпа может впадать в ярость и успокаиваться, бояться или там ликовать, верно?
— Да, но…
— А вот тебе и но! — подытожил старичок. — Мы пришли к тому, что толпа — это разумный организм.
— Толпа разумна, пока состоит из отдельных личностей, — уточнил Афганка. — Но как толпа осознает себя по-вашему?
— А вот это не дано знать нам, отдельным личностям, — назидательно сказал старичок. — Даже рулевой, который управляет толпой, не сможет сказать, существует у толпы коллективный разум или же нет. Потому что разум — штука такая, его не измеришь и не пощупаешь. Я — так уверен, что его и нет вообще, этого разума. А называют разумом то, что просто объяснить не умеют. И ежели, скажем, человек думает, что он — разум, то на самом деле он лишь игра клеток. А ежели клетка думает, что она — разум, то на самом деле она лишь игра молекул. А ежели молекула думает, что она — разум, то на самом деле… Напомни, из чего у нас молекулы устроены?