День Астарты
Шрифт:
— А по нашим данным, они помогают «Тахриру», — заметила Леле.
— Кто-то, может быть, помогает, — согласился Лаэрт, — но, опять же, неофициально.
— Официально, или неофициально, но из-за этой поддержки, здесь на Роти власть оказалась в руках фундаменталистов, подонков и психопатов, — отрезала она.
— Я вам сочувствую, но это ваше… э… внутреннее дело, и…
— Ты сам-то понял, какую херню сказал? — перебил невысокий и крепкий, почти квадратный молодой мужчина, пол-лица которого было заклеено пластырем.
Он, слегка
— Меня зовут Боб Уолш, я из Гирравина, что под Дарвином, я шестой год хожу под парусом вокруг Роти. Тут никогда не было проблем из-за религии. Какая, на хрен, разница, христианство, ислам, буддизм или еще что-нибудь? А сейчас, здесь уже не религия, а сраное блядство! Какие-то «стражи шариата» набросились на нас с Чарли прямо на улице, избили прикладами и засунули в клоповник. Четверых ребят из серф-клуба загребли тоже непонятно за что. Одну девчонку изнасиловали, а ее парня так обработали арматурой, что он встать не может, лежит вон там, в лазарете, можете посмотреть. Девчонка, кстати, там же. Двух наших дайверов просто застрелили.
— Я сожалею… — начал лейтенант.
— Заткнись и дай договорить! — заорал Уолш, — Посмотри вон туда. Видишь девчонку с малышкой? Их вместе сунули в клоповник за то, что она кормила малышку грудью на причале. Муж за нее вступился — его застрелили. Это может быть чьим-то внутренним делом, а, моряк? Молчишь? То-то и оно.
Молодая женщина, поняв, что речь идет о ней, резко встала, подошла к лейтенанту и боцману и начала говорить что-то на ротианском диалекте (смеси португало и тетум). Находящийся рядом Луиш, рыбак из местных, взялся переводить.
— Ее зовут Ируту, она из Корбафо у восточного порта. Она говорит: хорошо, что ваши солдаты пришли и освободили их из тюрьмы, а то бы ее маленькая дочка умерла. Она просит, чтобы ваши солдаты прогнали тахрировцев, а лучше убили, и совсем остались здесь. Она говорит: жаль, ваши солдаты не пришли раньше. Она потеряла мужа, и ей будет трудно прокормиться, но если вы оставите солдат здесь, то жить будет можно… Теперь она просто плачет. Она правильно сказала.
— Э… — протянул лейтенант Касер, — я не понял: про каких солдат она говорила?
— Про ваших солдат, которые ночью убили много тахрировцев и вывезли людей из тюрьмы. Называется: австралийский спецназ.
— Австралийский спецназ? Я ничего не знаю об этой операции.
Луиш сдвинул на затылок сомбреро и равнодушно пожал плечами.
— Значит, это была секретная операция. Тебе про нее не сказали.
— Секретная? А где сейчас этот спецназ?
— Они просили не говорить, — лаконично ответил рыбак, — Извини, я им обещал.
— Эй, Лаэрт, что-то здесь не так, — негромко сказал боцман Джонс.
— Сам вижу, — буркнул лейтенант.
— Может, поговорить с Кэт, чтобы она расспросила Пак Ена? — предложил боцман.
— Пожалуй… Но не сейчас. Она возится с травмированными, а кэп Ен ей помогает.
—
— Верно, — сказал Касер и, подняв руку, громко сказал, — Внимание! Послушайте меня! Если вы хотите воевать за здешний народный фронт — дело ваше. Но пусть те, кто не может сражаться, уедут с нами. Им точно нет смысла здесь находиться.
— Вот это уже толково, — согласился Ник Вэнс, — Ребята! Пусть остаются только те, кто может держать оружие и хочет надрать задницу тахрировцам. А девчонкам, и правда, лучше перебраться на «Индевер». И парням, у которых травмы — тоже. Все согласны?
— Ты думаешь, я стреляю хуже тебя? — холодно спросила Нелли Фогг, — Моих друзей грохнули, а я смоюсь? Фильтруй флейм, Ник.
— Не наезжай! Я в смысле, что не все девчонки умеют стрелять. Ну, и вообще….
— А если вообще, — перебила она, — то все просто: остаются здоровые волонтеры. Точка. Кстати, у нас здесь кое-чего не хватает.
— Чего? — спросил он.
— Австралийского флага над островом, вот чего! Мы что, прячемся?
Через четверть часа, на фоне постепенно светлеющего неба, на центральном холме островка Ндана на 30-футовой мачте развернулся синий флаг с «Юнион-джеком» с шестью белыми звездами. Кто-то врубил аудио-систему на максимум — 500 ватт, и из динамиков грянуло:
Australians all let us rejoice, For we are young and free; We've golden soil and wealth for toil, Our home is girt by sea…Капитан Джед Олдсмит оторвал глаза от 60-кратного бинокуляра на мостике, грубо выругался и ударил кулаком по ни в чем неповинной переборке.
— Чего ты нервничаешь? — поинтересовался помкэп Билл Сеймур.
— Я не нервничаю. Я просто представил себе объем клизмы, которая меня ждет. Лаэрт копается, как старая черепаха. Неужели так трудно было успеть до восхода? Мы и так вперлись в индонезийские территориальные воды, а теперь еще можно наблюдать нас дефилирующими в трех милях от индонезийского острова, над которым эти балбесы подняли наш флаг, — Олдсмит посмотрел в небо и добавил, — А вот и индонезийский разведчик. Сейчас сделает пару кругов над нами и островком, и снимет чудное кино.
— Индонезийцы сами хороши, — заметил Сеймур, — Не контролируют своих психов…
— Предлагаешь мне так и ответить на комиссии в генштабе флота в Канберре?
— Скажешь, что вывозил раненых. Это допускается по морскому праву.
— А флаг над чужим островом, по-твоему, тоже допускается?
— При чем тут флаг, Джед? Не мы же его подняли!
— Поди, докажи, что не мы… — проворчал Олдсмит.
На мостике появился здорово обеспокоенный 1-й лейтенант Харп Бейкер.