День «Б»
Шрифт:
— Ничего я не дремал. Сидел с закрытыми глазами. К тому же по звуку это были родные отечественные 76-миллиметровки.
— И пилот сказал, что наши стреляют, — поддержал Плескачевский.
— По ошибке, наверное, били, — неуверенно предположил Рихтер.
На скорую руку приготовили еду, поели и, выставив часового, улеглись отдыхать. Через полчаса Денисеня разбудил всех и маленький отряд выступил в путь.
Шли быстро, но осторожно. В этой части Белоруссии в лесах можно было встретить кого угодно.
— Лесная
— Пересекаем по одному, — приказал Соколов. — Бегом!
Первым бросился через дорогу Денисеня. И… упал, подкошенный метким выстрелом.
— К бою! — заорал Владимир, срывая с плеча германский МР-40. — Коля, к Антону!
— Есть!
Чёткин дал длинную очередь из автомата по деревьям, откуда раздался выстрел, и бросился на помощь к раненому Денисене. Остальные десантники молниеносно распластались на земле и открыли огонь, прикрывая товарищей.
Через минуту Валентин уже осматривал и перевязывал рану Антону, а Николай, совершив удачную вылазку, включился в бой. Но по тревожному взгляду, который он кинул на Соколова, Владимир понял: силы неравны. На той стороне дороге явно засели опытные бойцы, и количественно силы явно на их стороне.
— Сколько их, как думаешь? — Тяжело дыша, Соколов вставил в автомат новый рожок.
— Не меньше двадцати. Видишь, справа кусты шевелятся? Обходят, гады…
— А кто?
— Да хрен их знает, — сплюнул Чёткин. — Вряд ли немцы по своим стали бы палить…
«Еще не хватало вести бой с партизанами», — встревоженно подумал Соколов. Но логика войны проста — если тебя атакуют, обороняйся. Не то убьют, и порученное тебе задание пойдет прахом.
Между тем неведомые противники явно решили перейти в атаку. Сразу десять человек пересекли лесную дорогу по правую руку от разведчиков и теперь углублялись в лес на их стороне. Обернувшись к своим, Соколов хрипло приказал:
— По моему приказу отбиваемся гранатами, ясно? И идем на прорыв!
— Чего тут неясного, — буркнул Чёткин, слившись с автоматом.
Да, силы были слишком неравны. И рука Владимира уже потянулась за гранатой, когда где-то сзади он уловил грозный рык автомобильного двигателя.
Это был обычный трехтонный «Опель-Блитц», следовавший куда-то по лесной дороге. А вот люди, со свистом и криками посыпавшиеся из кузова, вовсе не выглядели обычными. Соколов с изумлением разглядел у них на плечах погоны — такие же, какие носили русские солдаты Первой мировой войны. Вооружены они были кто чем — кто русской винтовкой или автоматом, кто немецким. Молодой черноусый офицер, выскочивший из кабины, тоже представлял собой нечто странное — на немецком сером кителе русские погоны с четырьмя звездочками.
— А ну, что за шум, а драки нет? — весело загомонили по-русски непонятные солдаты, ввязываясь
Для неизвестных противников Соколова появление грузовика, похоже, оказалось неприятным сюрпризом. Беспорядочно отстреливаясь, они напролом кинулись в чащу леса. Преследовать их не стали. На дороге и обочине осталось десять трупов.
Владимир лихорадочно соображал, кем могли быть спасители его группы? Партизаны? Непохоже, советские партизаны ходят без погон… Подпольщики? Но что подпольщики делают в лесу, да еще в немецком грузовике?
Между тем молодой офицер сам помог ему разрешить эту трудность. Улыбаясь, он подошел к нему и приложил ладонь к козырьку мятой фуражки:
— Подъесаул Гречухин! — И перешел на ломаный немецкий: — Сильно они вас помяли? Мы заметили, что на вас немецкая форма, и пришли на помощь.
«Казаки! — осенило Соколова. — Казаки, воюющие на стороне Германии!» Он много слышал о том, что в Белоруссии немцами создаются так называемые оборонные деревни, целиком заселенные антисоветски настроенными донскими казаками. Но вот вживую ни одного казака видеть еще не приходилось. Как будто ожила картинка времен Гражданской войны.
— Гауптманн фон Зейдлиц, — следуя своей легенде, представился Владимир. — Спасибо, подъесаул, если бы не ваши молодцы, нам пришлось бы туго. Кстати, мы так и не поняли, кто это на нас напал…
— А мы их издалека признали, — усмехнулся казачий офицер.
Владимир взглянул в лица убитых нападавших. Конечно, национальность по ним не определишь… А вот мундиры и знаки различия были незнакомы. На потрепанных коричневых погонах с закругленным верхом — три странные шестиконечные звездочки.
— Капитонас, — брезгливо сплюнул казак, разгибаясь.
— Кто? — не понял Соколов.
— Капитан по-ихнему, по-литовски. Развалили Россию, суки, по лоскутьям растащили…
«Литовцы? — подумал Соколов. — Но что военные в форме четыре года как несуществующей литовской армии делают в Белоруссии? И почему напали? Ведь на нас — немецкая форма! А может быть… может быть, и на них только форма?!»
— В любом случае спасибо вам, — произнес Владимир. — Один наш офицер ранен. Мы выполняли задание командования, и нам нужно в Минск.
— В Минск — это вон туда, — махнул рукой подъесаул. — Километров через пятнадцать будет шоссе. Если, конечно, красные еще не перережут его, — добавил он.
— Вы разве не подбросите нас туда? Ведь у нас раненый…
Усатое лицо Гречухина внезапно перекосилось.
— А у меня в машине шестеро раненых! И ничего, едем на передовую как миленькие! Задницы таким, как вы, прикрывать! — Подъесаул вскочил в кабину грузовика и хлопнул дверцей. — Вступайся еще тут за вас! Э-эх, мать вашу вместе с вами, Гитлером, Сталиным и литовцами…