День «Б»
Шрифт:
Тот же немец вывел Кэббота во внутренний двор какого-то трехэтажного здания. Здесь было пустынно, если не считать неизвестной Джиму, наверное, русской легковой машины с поднятым капотом и легкого танка, у которого стояли двое солдат в танкистских пилотках. На улицу вела арка, в глубине которой виднелись решетчатые ворота.
— Halt! — грубо сказал эсэсовец, дергая Джима за китель сзади. И именно этот жест что-то пробудил в англичанине. Он не размышлял о последствиях, к которым приведет его поведение. Он вспомнил, что он — боец коммандос, а они не рассуждают, а действуют.
Молниеносный удар локтем в болевую
Это был легкий разведывательный танк «Лухс». Как помнил Джим, его экипаж состоял из четырех человек, следовательно, внутри машины должно быть еще двое. Но задача оказалась легче, чем предполагал Кэббот: на своем месте сидел только механик-водитель. Видимо, командир танка был внутри здания.
Не теряя времени даром, Джим зажал голову водителя ногами и надавил на болевую точку. Немец захрипел.
— Вперед, — коротко приказал Кэббот по-немецки.
Водитель послушно завел двигатель. «Лухс» загудел и двинулся в арку. Железные ворота танк вынес так, как если бы они были картонными. В смотровую щель был видел двухбашенный собор, возвышавшийся на склоне холма, извилистая речка внизу, застроенное деревянными домами предместье. Вот он какой, Минск!.. «Странно, что мне впервые довелось увидеть его из башни нацистского танка», — усмехнулся Кэббот. В его памяти мгновенно всплыл план города, над которым он просидел в Англии немало ночей. «Справа — центр, слева — окраина… Но слева город почти не разрушен бомбами и артогнем. Значит, нужно рулить направо. Там больше шансов скрыться в развалинах…»
— Направо! — приказал он немцу. — Полный ход!
Лязгая траками по булыжнику, танк выполз на какую-то площадь, обогнул сквер и по трамвайным путям устремился по узкой улочке, шедшей с уклоном вниз. Немногочисленные прохожие со страхом разбегались перед одиноким танком, громыхавшим по проезжей части.
— А теперь налево, — приказал Джим, думая про себя: «Игра начинает мне нравиться».
Раненая рука болела просто неимоверно, но он, преодолевая неудобство, все же загнал в затвор танковой пушки снаряд, примерился к курсовому пулемету. И как только танк вышел на центральную улицу города, сразу увидел подходящие цели. У обочины тротуара разгружался огромный трехосный грузовик. Солдаты вынимали из кузова какие-то ящики.
— О кей, — процедил Джим, нажимая на спуск. Двадцатимиллиметровый снаряд угодил в бензобак грузовика, полыхнуло пламя. Длинная пулеметная очередь разогнала в панике забегавших немцев.
— О, Боже мой… — простонал внизу механик-водитель, но Джим посильнее нажал ему ногой на шею:
— Заткнись, урод! Полный газ!
Мотор танка взревел, гусеницы выскребли из асфальта искры.
Джим помнил, что «Лухс» вполне может выжать шестьдесят километров в час. Примерно с такой скоростью танк и шел сейчас по главной улице Минска. Стоявшую поперек дороги легковушку он отшвырнул в сторону таранным ударом. Примерившись, Джим дал длинную очередь из пулемета по группе немецких офицеров, что-то обсуждавших у входа в костел. Откуда-то застучал автомат, но пули причиняли танку вреда не больше, чем летний дождик…
— Дави! — заорал Джим, увидев, как на пути «Лухса» вырастает мотоцикл фельджандармерии.
Раздался
— …Он рвется в сторону вокзала! — кричал между тем в телефонную трубку оберштурмфюрер Хойзер. — Немедленно оцепить весь центр! В танке находится особо опасный агент врага! Вы слышите меня?.. Особо опасный!..
Швырнув трубку на рычаг, он взволнованно заходил по кабинету назад и вперед. Как же могло так получиться, что эта англосаксонская сволочь так нагло его провела?.. И когда — в день прилета в Минск представителя самого Шелленберга!..
— Я готов понести самое тяжелое наказание, — угрюмо вымолвил подавленно сидевший в углу командир танка.
— Замолчите, лейтенант! — раздраженно отмахнулся от него Хойзер. — При чем тут вы, вы же были в здании…
Телефон на его столе снова затрещал. Хойзер сорвал трубку.
— Слушаю!.. Прорвался на Варшауэр-штрассе?.. Отлично, оттуда он не уйдет… Батарея уже поднята по тревоге?.. Превосходно! Приказываю приложить все усилия к тому, чтобы взять агента живым!
Стоило ему положить трубку, как телефон зазвонил снова.
— Оберштурмфюрер, — услышал Хойзер голос коменданта аэродрома, — самолет из Берлина приземлился десять минут назад. Штандартенфюрер фон Клюгенау решил направиться к вам лично. Он уже выехал.
— Черт!.. — прошептал Хойзер, вешая трубку.
Глава 22
Разведчикам хозяин конспиративной квартиры отвел довольно просторную, хотя и загроможденную вещами комнату. После еды провели короткое совещание и улеглись отдохнуть.
К Соколову сон, несмотря на усталость, не шел. Операция, в общем, развивалась успешно. Правда, то, что Загладин так и не появлялся, наполняло душу тревогой, но Владимир успокаивал себя — Василий бывал во всяких передрягах, наверняка выкарабкается.
Во время разговора хозяин явки, тайком принимавший сводки Совинформбюро, сообщил Соколову, что наступление Красной Армии в Белоруссии развивается успешно. 26 июня освобожден Витебск, 27-го — Орша, войска 1-го Прибалтийского фронта вели бои на подступах к Полоцку, 3-й Белорусский вышел к Березине, 1-й Белорусский — к Осиповичам. Передовые части Красной Армии стояли в ста километрах от столицы Белоруссии. «Значит, очередь Минска наступит в самом начале июля, — размышлял капитан, — вероятно, 2-го или 3-го. Когда же англичане рискнут начать игру?.. Угадать непросто, но можно предположить, что проявят себя они на рубеже, на тоненькой грани, когда фашисты уже не будут контролировать ситуацию в городе, а наши еще не будут ее контролировать».
Конечно, было бы великолепно, если бы наши войска ворвались в Минск на плечах отступающих в панике фрицев и с ходу заняли бы все ключевые точки белорусской столицы. Но в том-то и дело, что так бывает только в кино. Ясное дело, что основные силы гитлеровцы эвакуируют заблаговременно, скажем, за день-два до того, как город перейдет в руки наших. Но вполне может быть, что в Минске останутся мелкие отряды и диверсионные группы противника, которые будут держать оборону до последнего, сковывая продвижение наших войск. Завяжутся уличные бои. И освобождение Минска может растянуться на добрый день, а то и два. А за день-два много чего может случиться…