День бумеранга
Шрифт:
– Вместе с моим достопочтенным и многознающим коллегой из славного штата Орегон мы вносим сегодня законопроект S.322 «О добровольном восхождении». Этот законопроект возник на фоне глубокого общенационального экономического кризиса, когда семьдесят семь миллионов – да, уважаемый председатель, семьдесят семь миллионов представителей поколения «бэби-бума» начали выходить на пенсию, опустошая государственную казну и сея панику на Уолл-стрит. В случае принятия закона «О добровольном восхождении», который, я верю, наряду с Актом тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года о гражданских правах и недавним Актом о монорельсовой транспортной системе на Аляске займет достойное место в историческом пантеоне законодательства, американцы старшего возраста получат
Уважаемый председатель! Я прекрасно понимаю, что на первый взгляд этот законопроект предлагает для лечения наших тяжких финансовых болезней отчаянное средство. Но вспомните, как бывший депутат этого самого законодательного органа, беря на себя бремя лидера нашей великой нации в час великой опасности, сказал: «Не спрашивай, что страна может сделать для тебя…» [58]
Уважаемый председатель! Поколение, предшествовавшее моему, назвали величайшим. Рожденные в годы Депрессии, закалившиеся в огне Второй мировой, эти люди заслужили такое имя. Следующее поколение – мое поколение для меня и для многих моих уважаемых коллег – стало поколением счастливчиков. Почему? Благодаря жертвам, принесенным нашими отцами и матерями, дядями и тетями, дедушками и бабушками. Вместе с тем нельзя сказать, что мое поколение сидело сложа руки. Да, мы не участвовали в великой войне и не пережили Депрессию. Но свой вклад мы внесли. Мы добились успехов в науке, в искусстве, в технике. И некоторые из нас все же отличились в бою – пусть не на великих войнах, но тем не менее это были войны. Иные были ранены на далеких полях сражений…
58
Продолжение: «…спроси, что ты можешь сделать для страны». Из инаугурационной речи Джона Ф.Кеннеди (1961).
– Я тебя умоляю, – пробормотал, печатая, корреспондент «Вашингтон пост». – Ты заехал на минное поле, чтобы перепихнуться.
– …участвуя в военных кампаниях, не похожих на великие войны, где бились наши отцы и деды. Но все-таки война есть война.
Благодаря достижениям моего поколения люди по всему свету могут найти приличный кофе практически на каждом углу. Могут посылать электронные письма. Общаться посредством чатов. Работать на ноутбуках. Нет, уважаемый председатель, мы не били баклуши. Но наши достижения сильно уступают подвигам наших предшественников. И сейчас, уважаемый председатель, для нас не на шутку, а всерьез – на деле, а не на словах – пришло время отдать долг – отдать его нашим детям. Принести последнюю жертву. Отдать наши жизни, чтобы те, кто придет после нас, не попали в паутину, не увязли в бескрайней трясине финансовой кабалы и нищеты. Это, уважаемый председатель, – воистину самое малое, что мы можем сделать для родины.
Касс и Терри слушали речь Ранди по телевизору в офисе Таккера.
– Ничего, – заметил Терри. – Немножко под Кеннеди, но все-таки очень даже ничего.
– Надо отдать ему должное, – сказала Касс. – Карты на стол он выложил.
– Его распнут ко всем чертям.
– Да, – согласилась Касс, – но у Ранди есть способность на третьи сутки воскреснуть.
Гидеон Пейн тоже слушал. Помощники дали ему знать, что транслируется речь, имеющая первостепенное значение для тех, кто лоббирует жизнь. Он смотрел с бесстрастным видом, поглаживая аккуратную бородку. По его лицу нефтяной пленкой расползалась улыбка. Как Ты милостив, Господи, как Ты щедр, думал Гидеон. Вот она, манна небесная, и под сладким соусом к тому же.
Ему чудесный сон снится – или на самом деле сенатор США только что предложил по национальному телеканалу массовое самоубийство как средство борьбы с дефицитом?
Он потянул себя за бороденку, чтобы
Он дошел только до четырнадцати, когда пошли звонки – первая линия, вторая, третья, потом все десять линий, прелестные зеленые огоньки, полные шума и ярости, означающие… деньги. [59]
Бакки Трамбл вошел в Овальный кабинет, не утруждая себя стуком. Дыша чуточку учащенно, объявил:
– Джепперсон только что внес в сенат законопроект, предлагающий старикам самоубийство в обмен на налоговые льготы. Та же самая схема «восхождения» Девайн, но оформленная юридически. И он заручился поддержкой Фандерманка.
59
Аллюзия на монолог Макбета («Макбет», акт V, сцена 5):
«Жизнь… – история, рассказанная дураком, полная шума и ярости, ничего не означающая».
Президент Пичем едва поднял от стола голову.
– Самоубийцы здесь – Джепперсон и Фандерманк. Как мы будем без них жить – ума не приложу. Идея просто мудацкая.
– Я в этом не уверен, мистер Пичем.
– Почему еще?
– Потому, сэр, что Белый дом получает в поддержку этой «мудацкой идеи» так много писем, что серверы еле дышат. Коммутатор тоже трещит по швам.
Президент Пичем наконец удостоил Бакки взглядом.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Большей частью молодежь до тридцати. Многое порождено блогом Девайн. Так или иначе, настроены они очень даже воинственно. Надо в этом разобраться. Мы мониторим ситуацию. – Бакки ходил кругами и говорил взволнованно. – Надо разобраться. Капитолием у меня занимается Сид Фиддич, посмотрим, что он…
– Да постой ты на месте, ради Христа. У меня голова из-за тебя кружится. Хочешь размяться – вали отсюда в спортзал.
– Это куча неприятностей. Очень большая вонючая куча. Рейтинг у нас и так никуда. К ноябрьским выборам нам позарез нужны будут те, кому от восемнадцати до тридцати. При этом вы не можете… нам никоим образом нельзя поддерживать законопроект о самоубийстве. Без разницы, насколько тяжелый у нас кризис. Между тем ее популярность это повысит черт знает как. Ведь всем известно, что это ее идея.
– Иначе говоря…
– Иначе говоря, мистер Пичем, арестовывать ее по новой сейчас уже поздно.
Последнему Бакки Трамбл был вообще-то рад. Ему совершенно не улыбалось подкупать высшее должностное лицо в органах правопорядка страны, побуждая его нарушить закон в обмен на сомнительную перспективу назначения в Верховный суд после избрания президента на второй срок, которое в настоящий момент было, мягко говоря, под вопросом.
Президент испустил могучий вздох разочарования.
– Ну, значит, что будет, то будет. Свалим все на Фреда. Если придут по нашу душу, просто разведешь руками и скажешь: «Да я понятия не имел, что она дочь Фрэнка Коуэна! И президент не имел понятия». – Он побарабанил по столу пальцами. – Но какого хрена Джепперсон вносит этот говенный законопроект?
– Такого хрена, чтобы нам сделать хуже. Это способ представить нас в плохом свете. Как администрацию, которая не реформирует систему соцобеспечения.
– Иисус Христос на палке-скакалке! Реформировать соцобеспечение не может никто! Это неосуществимо. Точка.
– Попробуйте объясните это двадцатилетним. Попробуйте объясните Джепперсону. Он просто из кожи лезет. Я думаю, он будет бороться с нами за то, чтобы стать кандидатом в президенты от нашей партии.
– Рандольф Джепперсон? Он у меня так быстро полетит через реку Чарльз, что его аристократический галстук-бабочка завертится пропеллером.