День чёрной собаки
Шрифт:
«Как обычно?»
Вербин смутился.
«Скажем так: вчерашний вечер не был для меня обычным».
«Не буду спорить», – ровным голосом отозвалась Криденс.
И Феликс поймал себя на мысли, что ему не хочется, чтобы эта удивительная девушка приняла его за пьяницу.
«Вы мне не верите?»
Вместо ответа Криденс молча поднялась, прошла за стойку и сделала Вербину кофе. Чёрный. Он потянулся за сахаром, но она качнула головой. Молча. Он подумал, что имеет смысл сделать так, как хочет женщина, и не ошибся: кофе оказался замечательным.
«Я
«Значит, ты что-то помнишь?»
Она очень легко и естественно перешла на «ты».
«Я помнил только тебя».
«И бар?»
«Мне помогли вспомнить бар, – не стал скрывать Вербин. И повторил: – Я помнил только тебя».
Он понимал, что выглядит глупо, но хотел, чтобы Криденс об этом знала. И догадалась, что он считает их встречу очень важной. И ещё Феликс очень боялся, что у него был один-единственный шанс, который он благополучно прощёлкал ночью. Боялся настолько, что не сразу понял, что ответила Криденс:
«А я очень жалела, что посадила тебя в такси».
Не сразу. А когда понял – выдохнул и широко улыбнулся:
«Ты знала мой адрес».
«Не знала. Такси занимался Антон». – Она указала на бармена.
«Почему он?»
«Чтобы я не узнала твой адрес».
«Ты могла у него спросить».
«Антон быстро забывает ненужные подробности».
«В приложении есть раздел “История поездок”.
«Ты полицейский?»
«Заметно?»
«Очень».
«Почему ты не хотела знать мой адрес?»
«Ты был пьян, я – одинока. Ты мне очень понравился, но я не хотела быстрой нетрезвой интрижки».
В этом их желания совпали.
«Меня зовут Феликс».
Он догадывался, что представлялся ночью, но показал взглядом, что сейчас всё иначе. И девушка это поняла.
«Криденс».
Он осторожно пожал протянутую руку.
«Я буду называть тебя Лексом».
«Мне нравится».
«Правда?»
«Так меня ещё никто не называл. Только ты».
Через месяц Криденс переехала к нему, сказала, что от его квартиры до бара намного ближе, чем от её. И с того дня Феликса стало тянуть домой.
А когда он знал, что Криденс нет дома, – ехал в «Грязные небеса»…
Главным украшением которого считалась – по общему мнению – администратор Катя. Вербин с общим мнением был категорически несогласен, но признавал, что энергичная, активная и всегда позитивно настроенная Катя привлекала внимание и гости общались с ней с удовольствием. Люди улыбались, глядя на Катю, и даже недовольные жёны, приходящие в «Небеса» искать мужей и обвиняющие в алкоголизме драгоценного супруга всех и вся, а особенно – работников заведений, – даже они говорили с Катей вежливо и приветливо. Потому что видели, что девушка излучает не сухое казённое радушие, а искреннее дружелюбие. И наполнена настоящей добротой. Некоторые мужчины ошибочно принимали открытость Кати за податливость определённого толка, однако умные быстро понимали, что дружелюбие не имеет ничего общего с возгласом «Открытая касса!», глупые выслушивали
– Привет. – Катя поприветствовала Вербина поцелуем. – Ты рано.
– Устроился на приличную работу, – пошутил Феликс.
– Тогда ты поздно, – поддержала шутку администратор. – Где шлялся?
– Об этом имеет право знать только Кри.
– Ты ей всё-всё-всё рассказываешь?
– Если спрашивает.
– Бедная… – вздохнула Катя.
Они любили подначивать друг друга и прекрасно понимали, что разговор – шутливый.
– Она здесь?
– У себя. Позвонить ей?
– Я сам.
Катя занялась следующим гостем «Грязных небес», а Феликс уселся за стойку и кивнул Антону:
– На два пальца.
– Трудный день?
– Такая работа.
А работа Антона сделала из него отличного психолога: бармен понял, что сегодня к Феликсу не стоит приставать с расспросами, и отошёл. Однако в одиночестве Вербин пробыл недолго – всего один глоток, а когда вновь взялся за стакан, чтобы продолжить, подошедшая сзади Криденс обняла его и поцеловала в затылок:
– Привет!
– Привет. – Феликс поцеловал руку девушки и мягко усадил на соседний табурет. – Ты прекрасно выглядишь.
Стройная, но не тощая, энергичная Криденс, казалось, не могла остановиться даже на мгновение, вечно пребывая в движении. Не торопливом, суматошном, а непрекращающемся, олицетворяя лозунг: «В движении – жизнь». Густые каштановые волосы – немного вьющиеся – подстрижены длинным каре и, как правило, уложены в стиле «гранж». И огромные, невероятно большие глаза невероятного орехового цвета. Во взгляде Криденс можно было утонуть, особенно когда она смотрела в полумраке, смотрела не отрываясь, смотрела так, как ни на кого больше. И Вербин с удовольствием тонул во взгляде любимой женщины.
Правую руку Криденс украшали татуировки, к которым Феликс постепенно привык… Точнее, привык сразу, а вот окончательно принял через некоторое время. Татуировки создавали плотный, мастерски выполненный «рукав», который эффектно смотрелся, когда девушка надевала облегающую майку. Как, например, сегодня…
– Спасибо, – улыбнулась комплименту Криденс. – А вот ты кажешься усталым.
– Сегодня не случилось ничего такого, чего бы не происходило раньше. Обычный день.
– Не обычный. Я чувствую.
Криденс никогда не спрашивала Вербина о расследованиях, которые он вёл, ещё в начале знакомства сказала: «Я всё понимаю, захочешь – сам расскажешь», и вот – спросила. А после того как спросила, Вербин почувствовал на себе тяжёлый взгляд, посмотрел вверх и увидел зелёные глазища Бая.
– Ему тоже интересно, – мягко улыбнулась Криденс.
– Коты любопытны, – согласился Феликс. Погонял по стойке стакан, что делал, когда хотел потянуть время, и рассказал: – Плохое дело.
– Сложное?