День «Д». 6 июня 1944 г.
Шрифт:
— Где эти чертовы минные поля?! — орал офицер. Как будто не понимая, о чем его спрашивают, пленный опять назвал свое имя, ранг и порядковый номер. Американец выстрелил из карабина между колен немца. Тот с ухмылкой указал на промежность и сказал:
— Nicht hier (Не сюда). — Потом он дотронулся рукой до головы и сказал: — Hier (Сюда).
Офицер отступился от пленного и приказал его увести. «Это убедило меня в том, — говорит Слотер, — что мы воюем с первоклассными солдатами».
«С наступлением темноты район Вьервиля становился самым слабым местом нашего берегового плацдарма», — утверждается в официальной истории армии США. Рейнджеры 5-го
Рейнджер лейтенант Франсиз Доусон уже удостоился креста «За боевые заслуги» за свои действия по выводу людей с берега. Теперь он со своим подразделением находился у Вьервиля. На западной окраине деревни их встретил прицельный пулеметный огонь. «Нам не удалось подавить пулеметное гнездо, — рассказывает ветеран. — Мы отошли и вернулись на дорогу, чтобы обойти противника с фланга. Но наступила ночь. Мы были не так далеко от деревни и решили окопаться».
Примерно в такое же положение попадали и другие десантники. Лейтенант Мехаффи прошел Вьервиль и остановился: «По правой стороне от нас был Ла-Манш, по левой — сторожевое охранение. Мы заняли оборонительные позиции и оставались на них весь остаток дня „Д“. Мы находились всего в миле от того места, где высаживались».
Рядовой Пол Калверт из 116-го полка, описав путь, по которому его рота шла к Вьервилю, заявил: «К концу дня наша группа чувствовала себя совершенно измотанной, деморализованной и неспособной на какие-либо организованные военные действия. Наших людей можно было найти на пространстве от захваченных немецких позиций над выездом у Вьервиля до командного пункта полковника Канхема».
Но и немцы у Вьервиля были также измотаны, деморализованы и не способны на организованные боевые действия. Огнем из-за живых изгородей немецкие снайперы и пулеметчики могли задержать продвижение американцев, но они уже были не в силах сбросить рейнджеров и пехотинцев 116-го полка обратно вниз, на берег.
Деревня Вьервиль не оборонялась немцами, а в Сен-Лоране стояла рота пехоты из 352-го полка. Немцы окопались на высоте в верхней части выезда Ле-Мулен. Они расположились по обе стороны дороги, поднимавшейся по ложбине, и контролировали подходы к главному перекрестку на западной окраине городка. Майор Сидни Бингем, командир 2-го батальона 116-го полка, несколько раз пытался сломить оборону немцев, но безуспешно. Десантников останавливал пулеметный огонь. При этом было невозможно определить, откуда немцы стреляют.
Во второй половине дня «джи-айз» в Сен-Лоране пришли на помощь пехотинцы 115-го полка 29-й дивизии. Полк высадился еще до обеда, но потребовалось немало времени, чтобы прорваться через пляжи и начать наступление на Сен-Лоран с северо-восточного направления. Продвижение замедляли минные поля. И не только. Среди пехотинцев распространились слухи, что американские приборы не могут обнаружить немецкие мины, поэтому тропы, обозначенные белыми лентами, совсем небезопасны.
«Мы шли осторожно и как-то нерешительно, — вспоминает сержант Чарлз Зарфасс. — Нам казалось, что нас на каждом шагу поджидает опасность». До Сен-Лорана от берега было всего не более километра. Но 2-й батальон 115-го полка смог начать наступление на городок только к вечеру, а 1-й батальон вышел на южную окраину Сен-Лорана лишь около 18.00.
Рядовой Джон Хупер и его взвод подходили к Сен-Лорану где-то после 15.00: «Я буквально крался и все время смотрел под ноги, но все—таки задел выпрыгивающую «Бетти». Она выпрыгнула, а я повалился на землю и замер в паническом ожидании, что меня вот-вот разорвет на куски. Мина упала на камни с глухим стуком — «пустышка». Обессилевший от переживаний, я долго лежал и думал: неужели война никогда не кончится?»
Хупер поднялся и отправился догонять свой взвод. Из ближайшего леса на десантников полились пулеметные очереди. Завязался бой. Патроны у «джи-айз» уже были на исходе. Лейтенант взял винтовку «М-1» и бинокль и сказал Хуперу, чтобы тот его прикрыл: «…взводный собирался залезть на дерево и оттуда достать „этих ублюдков“.
— Не делайте этого, лейтенант, — сказал Хупер. Но взводный посмотрел на него холодно, отвернулся и все-таки забрался на дерево. Он поудобнее устроился на верхушке, раза три выстрелил и тут же, ломая ветви, свалился вниз.
— Господи, меня убили, — все время повторял лейтенант.
Пуля попала ему в грудь. Хупер и еще один десантник отнесли взводного в живые изгороди и позвали медика. Тот сделал раненому укол морфина.
— Что за глупость, — произнес Хупер, — вести себя как какой-нибудь сержант Йорк.
Лейтенант умер вечером. Какая нелепая смерть!
К концу дня для техники открылся выезд «Е-1». В 20.00 майор Бингем отправил посыльного с просьбой о танковой поддержке при наступлении на Сен-Лоран. Пришли три танка из 741-го танкового батальона. Они уничтожили пулеметные гнезда и снайперов в окрестностях городка. Но когда пехота стала занимать Сен-Лоран, на деревню посыпались 5-дюймовые снаряды с американских эсминцев. Как и в случае с Вьервилем, войска в Сен-Лоране не имели возможности связаться с моряками. В результате артобстрела среди американцев были жертвы.
Когда корабельный огонь прекратился, в Сен-Лоране завязался жесточайший бой. «Джи-айз», перебегая от одного угла дома к другому, бросали в окна гранаты, выбивали двери и в упор расстреливали немцев из ручных пулеметов и карабинов. Немцы, пользуясь защитой толстых, почти что крепостных, каменных стен, яростно сопротивлялись.
В разгар уличной схватки несколько солдат из 115-го полка наблюдали такую картину. Подполковник Уильям Уорфидц, командир 2-го батальона, не обращая внимания на пули, спокойно сидел на обочине дороги и бросал камешки в бродячего пса.
Другой необычный сюжет. Генерал Герхардт высадился во второй половине дня и развернул штаб 29-й дивизии на выезде у Вьервиля. У него не было достаточной информации о том, как идут дела у его полков на плоскогорье, но он видел, что по ложбине поднимается нескончаемый поток пехотинцев. Генерал выделил одного солдата, который на ходу с аппетитом ел апельсин. Когда пехотинец выбросил кожуру, Герхардт оторвался от своих карт, подозвал «джи-ай» и самыми нелестными словами отчитал его за «засорение природы».