День-день!
Шрифт:
Мисс Рукер почувствовала, что краснеет.
— Что вы, я уверена, они совсем не так уж плохи!
— Ах вы, защитница дьявола! И не пытайтесь, мисс Рукер, их защищать… Все они — мразь… Нет, конечно, я не утверждаю, что не встречаются иногда милые старички–священники… Но если вспомните песенку: «И дьячишка, и прелат покружиться в танго рад»… От этого не уйти. Нет такого мужчины, которому я доверилась бы на хоть на полцента… Но, конечно, я обожаю, чтобы причёску мне делал мастер–мужчина! Ха–ха–ха!
… Миссис Олдкирк издала какой-то странный, слабенький и горький смешок. Она взглянула на себя в зеркало, раскрыв губы: так, чуть презрительный контроль
— Послушайтесь моего совета. Никогда не выходите замуж: это западня и разочарование.
— Ну, почему же, мне бы очень хотелось выйти замуж!
— Вы выйдете, обязательно, выйдете!.. Могу только пожелать, чтобы вам повезло больше, чем мне…
Мисс Рукер замолчала, смущённая.
— Скажите, Берт, мой муж, с вами не заигрывал? Не бойтесь сказать правду — вы ведь знаете, что это не имеет никакого значения!
— Откуда вы взяли — ничего подобного.
— Даже, если так, вы бы мне вряд ли сказали. Ну, если пока не заигрывал, значит ещё будет… Дайте ему время!
— Боже мой! Что вы такое говорите!
— Я вас шокировала?.. Просто знаю его, как облупленного… Несчастный старый сатир…
— Знаете, наверно!
— Знаю, знаю… Никаких принципов — ни крупинки. Одного только в нём никогда не могла понять: за что он так не любит мисс Лейвери? Ха–ха! Вот почему я взяла её в экономки.
Миссис Олдкирк опять закрыла глаза, слабо улыбаясь. Рассказывать о таких вещах ей, посторонней! Что с ней стряслось? Мисс Рукер была напугана такой откровенностью… А мистер Олдкирк и мисс Лейвери катались в полночь на лодке и говорили, говорили, говорили, когда все уже давно пошли спать… А те шаги в прихожей и долгий страстный шёпот — разве это не был голос мисс Лейвери?.. Всё так необычно. Она ещё никогда не жила в таком странном месте. Она вспомнила о происшествии на воде, о том, как мисс Лейвери хлопнула резиновой шапочкой по двери и сказала: «Я знаю, почему ты это сделала!«… Да, миссис Олдкирк может отпускать в адрес Берта какие угодно колкости, но что касается её самой…
— Думаю, хватит пока, спасибо вам мисс Рукер… Вы, конечно, не забыли о холодном чае?
— Конечно, не забыла.
— Вы знаете, где сейчас мистер Олдкирк и мисс Лейвери?
— Нет, думаю мисс Лейвери отдыхает у себя внизу.
— Ну, хорошо — тридцать три… Будьте добры, поднимите, пожалуйста, мой журнал. Он упал…
Мисс Рукер спустилась по ракушечной тропке и медленно побрела по горячему пляжу. Она опустилась на тюфяк сухих водорослей в тени обрыва. Водоросли были ещё тёплыми и густо пахли морем… Трень–трень–трень–трень… Значит, у неё глаза соблазнительницы? В самом деле! Может, в них вправду больше чар, чем она подозревала? Она улыбнулась. Может быть, мистер Олдкирк… сердце в ней застучало, она открыла книгу, и шрифт на мгновенье сладостно поплыл перед глазами.
IV.
— Доброй ночи! — попрощалась мисс Рукер.
Когда она выключала свет и закрывала дверь, дорожные латунные часы стали бить десять. С подносом она спустилась по лестнице. Лампа на столике в гостиной горела, книга была открыта, стоял запах сигаретного дыма, но в комнате никого не было. Тёплый ветер пел в оконных сетках и шевелил страницы книги. Куда они делись? Она чувствовала себя подавленной.
Жутко — жутко! Она не останется здесь больше — ни дня. Ни часа… «Мистер Олдкирк, я хочу поговорить с вами: я чувствую, что не могу больше оставаться здесь…» Станет ли он уговаривать её остаться? Скорее всего, не станет… Они, должно быть, на
— А он, а он, — говорила Мери тихо и возбуждённо, — он её целует. Видишь, как близко их головы.
— Ох, что тут делается, — удивлённо тянула Хильда. — Надо же!.. Я бы тоже так, знаешь…
— Смотри! Видишь?
Мисс Рукер отпустила дверь. Створка хлопнула, и девушки вздрогнули. Хильда покраснела, а Мери хмуро взглянула.
— Кто там кого целует? — спросила мисс Рукер, переводя злой взгляд с одной на другую. Хильда, всё ещё красная, откинула назад со влажного лба прядь светлых волос и смущённо ответила:
— Мистер Олдкирк мисс Лейвери, мисс.
— Ай–ай–ай, как вам не стыдно подглядывать?
— А мы не подглядывали. Прямо посреди пляжа под светлой луной — это они нам сами себя показывали.
Мисс Рукер поставила поднос и вернулась в гостиную. В висках у неё стучало. Что же ей делать? Бессовестные — прямо на глазах у прислуги. Стыд какой… Она должна что-то сделать — да, да, обязательно должна! Она вышла на веранду, громко хлопнув дверью. Может быть, они услышат её, хотя в глубине души она надеялась, что не услышат. Она спустилась по тропке и, подходя к пляжу, к водорослям в лунном свете, стала насвистывать. Она шла к лодке. Что она им скажет? Она не знала. Но что-то скажет, что-то короткое и злое. Луна ясно очертила их фигуры. Они, вероятно, её услышали, потому что отодвинулись друг от друга, и мистер Олдкирк зажёг сигарету. Они сидели, прислонившись к лодке.
— Да это же мисс Рукер! — воскликнул Олдкирк. — Идите к нам загорать под луной!
Она опустила на них глаза, чувствуя, как пересыхают губы.
— Мне казалось, я должна сказать вам, что служанки на вас смотрят, — выговорила она.
Наступила ужасная тишина. Потом, когда Олдкирк сказал: «Ну–ну» и стал подниматься, она повернулась и ушла… Надо было их проучить! Хоть теперь эта дрянь задумается!
В гостиной она села у стола, опустила голову на руки и сделала вид, что читает. Что теперь будет? Дверь хлопнула, и мисс Лейвери вошла в прихожую, под свет.
— Мисс Рукер, — позвала она. Голос её чуть дрожал.
Мисс Рукер встала и медленно подошла к ней, с лёгким удовольствием отметив, как побледнело её лицо.
— Слушаю вас.
— Ты грязная шпионка, — прошипела та, повернулась и медленно пошла наверх по лестнице.
Она не нашлась что сказать — ни слова!.. Лицо горело. Да, все подумают, что это она сама!.. Она снова села с книгой на колене… Она готова была убить эту женщину!.. Где сейчас мистер Олдкирк? Она должна его увидеть и сказать ему прямо в лицо, что завтра же уедет. Да, завтра же! В четверть десятого. Пусть наймут себе другую сиделку. Ужас! Она вдруг почувствовала, что дрожит. Отчего она дрожит? Просто возмущена. Возмущена и возбуждена — но не боится. А кого ей бояться? Мистера Олдкирка? Вздор!.. Она стала читать. Слова казались большими, холодными и бессмысленными, а между предложениями были целые мили. «Она сказала, он сказал, и она сказала с жестокой улыбкой». Трень–трень–трень–трень–трень проклятые сверчки! Где же, где же, ради Бога, мистер Олдкирк?.. Может быть, ей пойти прогуляться и встретить его на пляже? Нет. Он сразу всё поймёт. Он вспомнит, как она дотронулась до него в воде. Она должна подождать, притвориться, будто читает.