День дурака

Матуш Татьяна

– Вообще-то это вещдок, так что он будет приобщен к делу.

– А потом? Ну, после суда?..

– Если никто не предъявит права, - протянул Степа, - да что такое с этим булыжником? Ты глядишь на него, как хохол на сало!

– Что значит какое-то пошлое сало, по сравнению с этим шедевром, - Валера еще раз сжал ее в ладони, почти нежно, и с сожалением положил на край стола.

– У тебя ведь машина.

– Ну... да. Если эти дрова можно назвать машиной.

– А у моего папы автосервис. На Садовой. Хороший, между прочим.

–

Знаю, - поморщился Степа, - туда очередь на два месяца вперед.

– Хочешь, - Валера хитро прищурился, - для тебя там никогда не будет очереди?

– Камешек после суда тебе?
– "угадал" Степа.

– Не мне. В музей.

– Так он что, редкий?
– сообразил Степа.

– Ну, не так, чтобы очень. С достаточной долей вероятности можно предположить, что, судя по размеру, весу и...аккуратности обработки, этот наконечник стрелы может быть отнесен... с некоторыми оговорками, конечно... Вообще, это дичь полная, так определять. Мне бы нужно захоронение увидеть. И, желательно, до того, как наши "черные" коллеги все там расковыряли!

– Слушай, а колесико от троллейбуса тебе не нужно?
– съязвил Степа, - сначала - наконечник, теперь - могилу. Может, тебе еще и следственные показания с трупа снять?

– С этого?
– Валера мотнул головой в сторону "холодильников", откуда красивая и усталая пани Зося вынесла наконечник стрелы, - А кто он?

– Местный алконавт, - хмыкнул Степа, - дедушка-одуванчик. Бывший герой труда, труженик тыла и почетный гражданин города Калинова.

– Шелин?
– вскинулся Валера.

– А что?

– Странно. Он никогда никаким боком к этой лиге не подъезжал. Ни к археологам, ни к реконструкторам. Абсолютно нормальный дед, с четко выраженной телевизионно-самогонной ориентацией.

– Ты его знал?

– Немного, - Валера снова потянулся к каменной "капле", видно не давала она ему покоя. Но в руки не взял, осторожно провел мизинцем по меленьким, аккуратным сколам, опоясавшим каплю по периметру, - близко мы не общались, если ты об этом. А последний раз я его видел года полтора назад. Но с нашими у него никаких дел не было.

– Наконечник, - напомнил Степа, - он старинный? Или все-таки новодел?

– Вот если бы я его достал из раскопа...
– снова огорчился Валера.

– Хотя бы примерно. Год и месяц не нужен.

– Ну... двести пятьдесят тысяч лет туда, двести пятьдесят тысяч лет сюда...
– протянул историк, - аналогичные наконечники, вынутые из раскопа в Гаврилов-Яме были классифицированы как изделия эпохи развитого неолита.

– Кого?
– опешил Степа, - это ж... каменный век!?

– Ну, так перед тобой камень, а не компьютерный чип. Что тебя смущает?

– Да брось, - запротестовал Вязов, - это же такая красивая вещица. Тут на шлифовальном станке так не обработаешь, а ты говоришь - камни.

– Я говорю - совершенство, - тихо поправил Валера и мечтательно улыбнулся, - их называли "перуновы стрелы", оправляли

в серебро и носили, как украшения. Ты представляешь, сколько труда и умения нужно было мастеру, чтобы сделать сколы так ровно, так остро.

– Постой... а крепеж?

– Ну, никаких выемок тут, как ты видишь, нет. На том образце, который я лично держал в руке, и на тех, которые видел в музее, датированных примерно тем же периодом, их тоже нет. Значит, можно предположить, что наконечники вставлялись. Вы ведь когда стрелу дернули, наконечник остался в теле?

– Так и было, - кивнул Степа.
– Но, выходит, охотнику тоже нужно было лося как минимум, завалить. Если не с одного выстрела, то с двух. Чтобы со стрелой не ушел. Если с этими наконечниками все было так серьезно, думаю, они ценились.

– Ну, наверное, не так, как у вас патроны, каждый под роспись. Но как-то в эту сторону, - кивнул Валера.

– Теперь я понял, что означали все эти рисунки на стенах пещеры, - с серьезным видом проговорил Вязов, - там, где охотники сообща валили медведя. Это же отчеты об истраченных боеприпасах!

Секунды две в кабинете висела напряженная тишина... которая вдруг разразилась оглушительным хохотом на два голоса. Таким громким, что в двери влетела пани Зося и зашипела на мужиков, как болотная змейка:

– Совсем крышу снесло? Хотите ржать, как кони гортоповские, идите куда-нибудь за угол и ржите там, сколько влезет. Тут люди прощаются, между прочим!

Валера, смущенный, а Степа, все еще хихикающий, прихватив наконечник стрелы, покинули помещение городского морга. Глядевшая им вслед пани Зося неодобрительно качала головой, когда телефонный звонок прервал ее размышления.

– Вязов там?
– услышала она знакомый голос дежурного.

– Только что ушел.

– Елки! Тут его ищут.

– А... что-нибудь случилось?

– Еще как, - подтвердил полицейский, - трамвай угнали.

– Что?
– пани Зося решила, что не расслышала, но знакомый парень невозмутимо подтвердил, - трамвай пропал. Вместе с водителем, кондуктором, и, предположительно, пассажирами. Маршрут-то бойкий, там порожняком не ходили.

– Да ладно!
– Зося хлопнула по столу маленькой, крепкой ладонью, и рассмеялась, - тебя тоже с Днем Дурака!

– Да не шутка это! Он, реально, пропал. Не веришь мне - позвони Сторожеву.

– Ну, куда мог деться трамвай, он же только по рельсам ходит, - Зося, сообразив, что ее не разыгрывают, раздраженно пожала плечами, - здесь где-нибудь. Небось, на Заручье сковырнулся. Не путай меня, и так с этой каменной стрелой морока. Подожди, сейчас выйдет твой Вязов, я его в окно крикну, скажу, чтоб в контору ехал.

Аккуратно положив трубку, Зося выглянула в окно. Прямо напротив, была аккуратно припаркована машина Степана. По идее, через минуту мужички должны были нарисоваться в поле зрения. Но прошла минута, потом вторая. Потом еще пять. Ни Вязов, ни второй так и не появились.