День джихада
Шрифт:
— Бить будешь ты. — Чигирик передвинул кольцо стержня по цепи и вложил железо в руку Крепакова. — С левой руки у меня не получится. И бей ему по кумполу. По макушке. Резко и сильно.
— Может, все же вы? — Шепот солдата прозвучал плаксиво.
— Был бы левша, не просил.
Стараясь двигаться бесшумно, они выбрались из-за сарая в тень вдоль стены. Чеченец грустно и монотонно тянул песню.
Двое шли рядом, в танце. Чигирик то и дело подталкивал солдата локтем в бок. Последний шаг у них был самым широким.
Крепаков размахнулся, насколько
Чигирик быстро нагнулся, схватил автомат. Отщелкнул рычаг предохранителя.
— Возьми подсумки, — приказал он Крепакову. Бронежилет, снятый с явно российского солдата, с двумя дополнительными рожками в кармашках, лежал рядом.
Из-за леса поднималась луна. Голубоватый свет заметно разжижал ночную темень. Задрав голову, Чигирик отыскал Большую Медведицу, затем нашел Полярную звезду. Определил направление на запад.
— Будем идти туда. А пока давай пошуруем в домике.
— Надо скорее уходить, — возразил Крепаков. — Смываться.
— Слушай, друг. — Чигирик дернул цепь, подтянув солдата к себе вплотную. — Ты рассуждаешь, будто нас обоих еще не клюнул в зад жареный петух. Мы что с тобой, потопаем по горам, как медведи на одной цепи?
— А что в доме? — Крепаков боялся входить под незнакомую крышу: — Вдруг там кто-нибудь окажется.
— Поищем гаечные ключи. А может, найдем молоток.
Крепаков промолчал. Да и что он мог сказать? События последних дней обрушились на него, недавнего школьника, с такой злой силой, что после пережитого он все еще находился в полуобморочном состоянии: ноги казались ватными, постоянно хотелось лечь и заснуть.
Все, что его заставлял делать капитан, выглядело ненужным и бесполезным. Мысль о том, что от смерти во второй раз не убежишь, лишала желания сопротивляться. В памяти, стоило на миг прикрыть глаза, возникало лицо лейтенанта Головина, превращенное башмаками боевиков в кровавое месиво.
В доме пастухов стояла духота. Пахло овечьей шерстью, бараньим салом и кислым молоком. На столе они заметили керосиновую лампу. Рядом лежал коробок спичек. Через минуту помещение осветил зыбкий желтый свет.
Гаечные ключи нашли без труда: те лежали на подоконнике рядом с другими нехитрыми инструментами — молотком, отверткой и стамеской. Раскрутить гайки удалось не сразу. Чеченец завернул их на совесть. Но когда кандалы сняли с рук, оба пленника окончательно почувствовали, что свободны.
Избавленный от цепи, Крепаков стал шарить по чабанским сусекам: надеясь раздобыть съестное. Скоро в дальнем углу на полке он обнаружил два круга свежего овечьего сыра. Тут же впился в один зубами. Из множества заветов, которые ему дал дед, Володя верно следовал главному: не оставлять на завтра то, что можно слопать сегодня.
Ночью в горах даже
Снизу из долины доносились удивительно чистые звуки. Вот далеко в невидимом ауле залаяла собака. Потом в другой стороне бахнул выстрел. Эхо прокатилось вверх до самого водораздела.
— Пошли, — жуя сыр, Чигирик подал наконец солдату решительный знак рукой…
12
К рассвету Чигирик и Крепаков поднялись в горы достаточно высоко. Настоящий широколистный и вольный лес, уже кончился. На этой высоте постоянные ветры, ранние холода, отсутствие крепкого слоя почвы заставляют растения вести постоянную жестокую борьбу за выживание. Стихия уродует стволы, гнет и их, понуждая жаться к камням. Листва теряет пышность. Тем не менее растения цепляются за все, что им удается схватить корнями, и держатся, противостоя суровой природе.
Узкое, похожее на овраг ущелье открылось внезапно. От одного взгляда вниз становилось не по себе. Здесь в давние времена с гор сползали и катились огромные камни. Возможно, их нес на своей спине ледник, возможно, волокла бешеная вода. Но сейчас серые валуны забивали ущелье доверху. Между камнями там и здесь проросли деревья: каменный поток умер давным-давно, и жизнь продолжала искать себе место в каждой щели.
Чигирик видел, что Крепаков за ночь вымотался до полного изнеможения. Нервный импульс, который заставлял его преодолевать усталость на первом этапе их приключений, иссяк. Адреналин перестал поступать в кровь, и воля солдата к сопротивлению падала на глазах. Оставался лишь один способ восстановить силы Крепакова, но этот способ был крайне жесток. И все же Чигирик решил к нему прибегнуть. Надо было выйти хотя бы за перевал, чтобы погоня, если ее снарядят, потеряла их след.
Чигирик вскинул автомат, направил его на солдата. Заорал бешено, кипя нешуточной яростью:
— К дереву! Ну!
Крепаков увидел глаза капитана — ледяные, полные ярости. И понял: этот сейчас убьет. Непонятно, какая муха его укусила, но что конец близок, это точно. Да, он его убьет. Точно, убьет. И никто никогда не подумает, что такое могло случиться. Спишут на чеченцев. Кто же еще сотворит такое злодеяние здесь в горах?!
Новая волна страха, который за последнее время вроде бы приутих, заставила сердце дрогнуть.
— За что, товарищ капитан?! За что?!
— Ты будешь идти, как надо и сколько надо, или останешься здесь!
— Я пойду, товарищ капитан. Пойду.
— Хорошо, поверю. Только учти, это последнее предупреждение. Мне удобнее шлепнуть тебя сейчас, чтобы ты больше не мучился. Зачем умирать от страха по десять раз на дню? В таком состоянии ты не вояка и не помощник. Одна обуза. А без тебя я знаешь, где уже был бы? На границе с Осетией! А ты никакой не мужчина! Так что, хлопнуть тебя сразу или ты хочешь еще помучиться?