День гнева
Шрифт:
— Где будут проходить переговоры?
— В министерстве финансов Великобритании. Потом обед и встреча в лондонском отеле «Дорчестер».
— Полетаева поселят в «Дорчестере»?
— Нет, рядом. В «Хилтоне».
— Ясно. Что потом?
— Вечером неформальное общение в одном из закрытых клубов. Думаю, меня туда не пустят, — усмехнулась Суслова, — но вы с Рудневым наверняка туда попадете.
— Думаете возвратиться в Москву завтра вечером?
— Да, самолет будет ждать в аэропорту.
— Где проведет сегодняшнюю ночь Полетаев?
— У себя дома. Но он под охраной наших сотрудников.
— Это еще неизвестно, — пробормотал Дронго, — если заказчики убийства министра сумели вытащить Слепнева из тюрьмы, организовать дважды покушение, получить список журналистов за несколько часов до встречи министра с банкирами, то не исключено, что они сумеют установить местонахождение Полетаева.
— Значит, лучше оставить его дома? — нахмурилась Суслова.
— Ни в коем случае. Но желательно, чтобы о его перемещениях знало как можно меньше людей. Как можно меньше, — повторил Дронго.
Она кивнула. Дронго посмотрел на часы.
— Скоро полночь, — сказал он, — надеюсь, ты отвезешь меня домой.
— Конечно, — улыбнулась она, — машина внизу.
— Сама поведешь машину?
— Нет. Меня ждет наш сотрудник. А почему ты спрашиваешь?
— Я думал, ты зайдешь ко мне. — Это был скорее вопрос, чем приглашение.
— Нет, — ответила она, — не нужно начинать все снова. Что было, то быльем поросло. Мы ведь решили расстаться навсегда. И инициатором разрыва, насколько я помню, был ты.
— Да, — согласился он, — я всегда говорю лишнее.
— Нет, — печально улыбнулась она, — просто ты такой, какой есть. Спасибо за приглашение. Я знаю, это твоя деликатность.
— У тебя кто-нибудь есть? Может, ты замужем?
— Странно, — ответила она, — стоит мужчине отказать, как даже такой умный человек, как ты, начинает строить всякие фантастические предположения. Никого у меня нет. Ни друга, ни мужа. Просто я не хочу больше страдать. Я хорошо тебя изучила. Ты не можешь долго быть с одной женщиной. Меняешь их как перчатки. Это причиняло мне боль. Так что не будем ворошить прошлое.
Он коснулся губами ее ладони.
— Извини, но ты, пожалуй, права. — Поднявшись, Дронго прошептал: — Пойдем, отвезешь меня домой. Владимир Владимирович, мы уходим.
Уже на лестничной клетке она спросила:
— Прислать за тобой машину, когда поедешь в аэропорт?
— Нет, — ответил Дронго. — Лучше я сам доберусь.
В машине она села на переднее сиденье рядом с водителем, оставив Дронго в одиночестве.
— Ты запомнил номер моего мобильного телефона? — спросила Елена, доставая очки.
— Конечно!
Пока ехали, он не произнес больше ни слова. Когда машина остановилась, Дронго вышел и, грустно усмехнувшись, сказал: «До завтра». Он долго смотрел вслед машине, увозившей Елену. Затем повернулся и пошел в свой подъезд. До вылета оставалось не так много времени. Нужно было еще принять душ и хотя бы несколько часов поспать.
Стоя под сильной струей горячей воды, Дронго подумал, что Елена права. Он уже привык к своей не совсем устроенной, но в общем устоявшейся жизни, и любое вторжение в
День второй. Москва
7 часов 20 минут
Он не любил опаздывать, но ему пришлось спуститься вниз гораздо позже оговоренного срока. Проснувшись утром, Люда, уже забыв о его вчерашнем срыве, снова стала приставать к нему с расспросами, затем на кухне появилась Катерина, следом за ней Леонид. Всей семьей они устроили ему настоящий допрос, и целых двадцать минут пришлось объяснять, что происходит, как важен его визит в Лондон и его доклад в пятницу на заседании Государственной думы.
Леонид, накануне хранивший молчание, сегодня взял реванш, заявив, что он свободный человек и не допустит вторжения в его личную жизнь. Катя его поддержала, затем от шума проснулся Дима. Кончилось тем, что разгневанный Полетаев вышел из комнаты, предпочитая сохранить душевное равновесие перед поездкой в Лондон.
У дома уже стояли две машины с затемненными стеклами и автомобиль сотрудников ГАИ. Шестеро сотрудников ФСБ стояли у дома, вызывая тихую панику у соседок-старушек. На лестничной площадке стояли два офицера контрразведки. Полетаев пожал плечами, такую охрану он видел только в кино. Когда они вышли из подъезда, Руднев указал на второй автомобиль, возле которого стояла Суслова. Это были уже знакомые джипы, видимо, предназначенные для подобных случаев. Он с улыбкой кивнул Сусловой, но она не изменила строгого, сосредоточенного выражения лица.
Кортеж машин тронулся в сторону аэропорта. Руднев неторопливо объяснял министру, какие меры предосторожности тот должен соблюдать во время поездки в Лондон.
— Насколько я понимаю, даже в туалет меня будут сопровождать ваши люди, — пошутил Полетаев.
— Именно так, — без тени иронии ответил Руднев.
В аэропорту их уже ждал самолет премьера. В свое время правительственный отряд авиалайнеров, обслуживающий высшее руководство страны, имел номер двести тридцать пять. Но тогда самолетов было гораздо больше, так как они обслуживали всех членов Политбюро. В конце девяностых личные самолеты имели только президент, премьер, министр иностранных дел, министр обороны и секретарь Совета безопасности страны. Все остальные, включая вице-премьеров, пользовались рейсовыми. Однако, учитывая важность лондонской встречи, премьер предоставил свой самолет в распоряжение Полетаева, желая тем самым подчеркнуть статус делегации, возглавляемой министром финансов.
В состав делегации входило пять человек, включая главу национального банка, плюс трое помощников министра. Руднев лично проверил документы у каждого, за исключением главы национального банка, которого все знали в лицо. Тот улыбнулся полковнику и обратился к Полетаеву:
— Строгости, однако, большие. Президента, я полагаю, не охраняют так, как вас, Артем Сергеевич.
— Я тут ни при чем, — ответил Полетаев.
Когда объявили посадку, Полетаеву по правительственному телефону позвонил Сергей Шумский.