День карапузов
Шрифт:
Бабушка Маша решительно двигалась по кухне, отдавая короткие приказы:
– Алена, не трогай брата! Петя, не отвлекайся! Рита, ты уже взрослая, чтобы лезть в суп руками!.. Аня, не горбись! Коля, не объедай с бутербродов рыбу!.. Я все вижу!
Глаза у Кости и Саши округлились. «Аня» и «Коля» – это были мама и папа, которых бабушка как-то очень лихо включила в общий детский ряд. Папа и мама втихомолку переглядывались, переживая крушение своего авторитета, но, зная бабушку, не протестовали.
– Пожуй червячка! – сказал папа шепотом.
Мама толкнула его под столом
Когда-то, когда мама и папа только-только поженились и жили у бабушки Маши, то прятали от нее скворчонка, которого подобрали на улице. Прятать скворчонка было очень трудно, потому что он к тому же еще и пищал. Одно время папа скрывал его в старом чайнике, подвешенном на веревке на балконе среди старых лыж. Птенец был совсем слабенький. Целых червяков он есть не мог, и требовалось измельчать их, превращая в кашицу. Именно с того времени в семье сохранилась шуточка «Пожуй червячка!». Бабушка догадывалась, что в доме птенец, и повсюду искала его, чтобы выбросить, потому что когда-то в молодости она прочитала в журнале «Здоровье», что от птиц бывает туберкулез.
Ровно в девять вечера у бабушки запищал будильник, и с этим писком для детей началась новая жизнь.
– Все! – сказала бабушка Маша. – Подготовка ко сну! Сон!.. Все! Точка!
– Мы уже спали днем! Ты нас заставляла! – в ужасе простонал Саша.
– Днем это был не сон, а адмиральский час! – возразила бабушка.
– А сейчас какой час? Фельдмаршальский? – съехидничал Петя.
– А сейчас ночной отдых! – отрезала бабушка и пошла наверх. И за ней послушно, как овечки, поплелись Костя, Рита и Саша.
– Надо же! Слушаются! – прошептала Алена.
– А ты не послушайся! В ней есть внутренняя сила и готовность идти до конца! – оценил Петя.
– Между прочим, к старшим детям это тоже относится! У них отбой в двадцать один тридцать – донеслось с лестницы.
Ровно в 21.30, после окончания того, что бабушка называла «умывальными процедурами», старшие дети были загнаны в постель. Один только Петя уцелел. Он забился к себе в комнату и сидел там тихо, как мышь, заложив щель под дверью одеялом, чтобы не пробивался свет.
Часов в двенадцать, считая, что все спят, Петя выбрался из своей комнаты и прокрался на кухню пить сырые яйца. Он стоял в островке света, льющегося из открытого холодильника, и держал в руках яйцо. Надколол его и поднес ко рту, но тут в темноте рядом с ним кто-то зашевелился. Петя испуганно дернулся. На лавочке сидело привидение в длинной ночной рубашке и тихо покачивалось.
Это была прабабушка Зина. На второй этаж она подняться не смогла и поселилась на диване в кабинете у папы. Только вот ей не спалось, и она сидела в темноте: берегла электричество.
– Один парень пришел из армии. Яйцо на базаре купил, не помыл и съел. А на яйце был сальмонеллез. Умер. Всё, – сказала прабабушка.
Уронив яйцо себе на ногу, Петя шарахнулся в комнату.
Глава
Охмурение прабабушки
– Нужно иметь двадцать пар носков одного цвета! И десять пар трусов одного цвета!
– Ну носков – понятно. Это чтобы в стирке не перепутались. А трусов зачем?
Бабушка задумалась.
– Не знаю зачем! Но раз советуют, значит, должна быть логика!
На другое утро была суббота. Костя и Рита сидели на коленях у бабушки Маши и болтали ногами. Катя стояла у мойки и разглядывала оставшуюся с вечера гору посуды.
– У меня предложение! – сказала она. – Папе сорок один год. Он будет мыть сорок одну тарелку. Пете – шестнадцать. Он моет шестнадцать тарелок. Вике – четырнадцать. Она моет четырнадцать. Алене десять – ну вы поняли…
– А ты? – крикнула из комнаты мама, стрекотавшая швейной машинкой.
Ей этот план понравился. Она уже просчитала, что, хотя тарелок у них и много, но явно не больше, чем сорок одна. Значит, вся посуда будет вымыта папой.
– А я буду осуществлять общую координацию и проверять, нет ли на тарелках жира! – сказала Катя и, взмахнув руками, задела что-то, стоявшее на краю мойки.
Ой! Дзин-н!
– Что это был за звук? – встрепенулась мама.
– Синюю тарелку разбили, – пояснила Катя.
– Мою любимую?
– Ну да.
В комнате мучительно задумались.
– Хотя бы чистую или грязную?
– Грязную.
– Ну это еще ничего! – сказала мама.
Удрученные потерей любимой тарелки, девочки сгрудились вокруг раковины и в десять минут перемыли всю посуду. Тем временем мама и бабушка Маша составляли папе список продуктов, которые он должен купить на рынке. Список этот вышел настолько длинным, что его хвостик перевалил на вторую сторону листа. Папу это не слишком воодушевило.
– Напишите мне последним пунктом «потерять список». Тогда я начну сразу с конца, – сказал он и отправился заводить автобус. Заводился автобус неплохо, но батарея у него была неважная. Поэтому нужно было, чтобы он непременно завелся с первого раза.
Пока папа ездил, бабушка Маша и прабабушка Зина наколдовали завтрак. Бабушка Маша жаловалась, что готовить не из чего, но все равно очень скоро весь стол был уставлен тарелками. Дети в нетерпении бегали вокруг, пытаясь чего-нибудь стянуть.
– Рита, ты мыла руки? Ну хоть когда-нибудь в жизни? – спросила бабушка, приглядевшись к синей от фломастеров ручке Риты, вцепившейся в кусок халвы.
Детские ручонки быстро спрятались за спину. Это не осталось незамеченным.
– С мылом, мочалкой и туалетным ершиком! А ну марш!