День, когда пришли марсиане
Шрифт:
– Конечно, - ответил Сет, но Сэмпсон уже спускался. Однако недостаточно быстро. Кто-то из телевизионщиков узнал его, и фургон остановился прежде, чем Сэмпсон успел спуститься по лесенке. Приятный чернокожий мужчина спрыгнул вниз с микрофоном в руке, и камеры резко нацелились на них.
– Бернард Сэмпсон?
– сказал телевизионщик.
– Я из программы Всемирных Новостей. Не могли бы вы сказать несколько слов нашим телезрителям?
– Я не хотел бы… - начал было Сэмпсон, но телевизионщик уже говорил в микрофон.
– Рядом со мной доктор Бернард Сэмпсон, имя которого прошлым летом было в заголовках всех газет,
– Он ободряюще посмотрел на Сэмпсона.
– Я уверен, что сейчас вы полны гордости, доктор Сэмпсон… Сэмпсон повернулся и посмотрел прямо в камеру.
– Честно говоря, да, - ответил он.
– Я до чертиков горд. Естественно, не за себя, - быстро добавил он, - а за все человечество.
– Я удивился, увидев вас на этом берегу реки, -продолжал телевизионщик.
– Почему вы не на трибуне для ОВП?
– Здесь компания получше, - сказал Сэмпсон, улыбнувшись Сету.
– Конечно, есть и другая причина. Не в обиду будет сказано, но мне ради разнообразия захотелось побыть вдали от телекамер. Они мне до черта надоели еще во время допроса.
Репортер кивнул.
– Мы не будем беспокоить вас дольше, чем нужно. Не могли бы вы сказать нам, какие результаты вытекают из ваших показаний?
Сэмпсон пожал плечами.
– А что вы можете сказать о вашем партнере?
– Моем бывшем партнере, - вяло сказал Сэмпсон.
– Мой бывший партнер сейчас где-то в Европе, пытается скрыться от выдачи. Вместе с моей бывшей женой. Я думаю, что больше никого из них никогда не увижу.
– А вы, доктор Сэмпсон?
– Что же, мне дали место в Северо-Западном университете. Я буду возглавлять специальный институт марсианских исследований. Он начнет работу в начале года, а сейчас я провожу собеседования с кандидатами.
– Мы желаем вам всего наилучшего, - тепло сказал телевизионщик.
– Теперь мы расстаемся с вами, так что отдыхайте на здоровье!
Как только фургон уехал, Сэмпсон снова забрался на крышу. Он с любопытством посмотрел на Сета.
– Что-то не так?
– спросил он.
– Нет. Вовсе нет. Только… - замялся Сет. Он действительно не понимал до конца, что сейчас творится у него в голове, где теснились всевозможные за и против. И то, что он хотел спросить у Сэмпсона, совершенно расходилось с его прежними планами на оставшуюся жизнь. И все же он спросил:
– Доктор Сэмпсон! А с какими именно кандидатами вы ведете собеседования?
Даже в вестибюле афинского отеля «Интерконтиненталь» телевизор показывал царившее на мысе возбуждение, хотя зрителей было не так уж и много. Большинство гостей сидели в баре, потягивая перед ужином аперитив.
Владимир Малженицер подошел к консьержу, чтобы сообщить, что готов сопровождать пару, нанявшую его на этот вечер. Походя он бросил взгляд на телеэкран. За этот месяц он никогда еще не был в таком хорошем настроении. Счастье на самом деле повернулось к нему лицом! Эти туристы были не просто американцами, а американцами из Вашингтона, к тому же они были явно каким-то образом связаны с космической программой. Значит, еще
Малженицер, донельзя довольный, прошел через вестибюль прямо к телевизору. С экрана говорил чернокожий человек, показавшийся Малженицеру почти знакомым.
«Как известно моим избирателям, никогда у космической программы не было в Конгрессе более горячего сторонника, чем я…»
Малженицер осознал, что никогда прежде его не видел, но совершенно определенно встречался с его братом. На прошлой неделе он получил чек на сорок пять долларов, и это было последним, что он слышал о торговце недвижимостью, но приложенное к чеку письмо было достаточно теплым, хотя давало ясно понять, что программа застройки уже выполнена и гонораров больше не будет. Малженицер философски пожал плечами. В конце концов, ему это ничего не стоило, да к тому же оставалась надежда, что брат бизнесмена на самом деле может походатайствовать за него, равно как и та пара, для которой он нынешним вечером собирался провести одну из своих наиболее выдающихся частных экскурсий по Афинам.
К нему спешил управляющий отелем, негромко окликая его по имени. Малженицер обернулся.
– Господин Сериакис!
– сказал он.
– Добрый вечер. Я жду двух ваших гостей, мистера и миссис Уильям Уайт…
Управляющий был мрачен. Он покачал головой.
– Выписаны, - сказал он.
– Уехали.
– Уехали?
– поперхнулся Малженицер.
– Но это же невозможно! Мы же договаривались…
– Они не по своей воле уехали, - печально сказал Сериакис.
– Час назад их забрали в кутузку. И зовут их вовсе не мистер и миссис Уильям Уайт, Малженицер, а мистер Вэн Попплинер и мисс Бернард Сэмпсон. Представляете! Здесь, в моем отеле! Вы помните эти имена?
Малженицер в ужасе уставился на него.
– Попплинер? Жулик? Тот, что фальсифицировал научные исследования?
– Он самый, - сурово сказал управляющий.
– Так что сегодня вечером они с вами не пойдут. Не тратьте время, Малженицер. Идите домой.
Когда он добрался до своей комнаты, думая, что сегодня больше уже ничего не случится, его ждал сюрприз. Домохозяйка с ворчанием поднялась к нему, чтобы передать посылку из американского посольства. Из посольства! Лично для него, с печатью Соединенных Штатов на ярлыке! Неужели еще возможно?..
Малженицер, уже почти осмелившийся поверить, вскрыл жесткую коробку… набор стаканов, на которых было вырезано изображение «Алгонкина-9» на поверхности Марса и записка на почтовой бумаге Палаты Представителей США. Она была подписана Уолтером Таргудом Тэтчером, эсквайром, конгрессменом от 24 округа штата Иллинойс.
«Уважаемый мистер Малженицер!
Я весьма опечален тем, что вынужден сообщить вам о том, что мы не имеем возможности изменить решение Иммиграционной службы Соединенных Штатов в отношении вашей просьбы о выдаче визы. Но, зная о вашем интересе к нашей космической программе, я подумал, что вам будет приятно получить этот памятный подарок.
Примите мои поздравления с Рождеством и Новым годом. Желаю вам всего наилучшего.
Сердечно ваш Уолтер Таргуд Тэтчер».