День космонавтики
Шрифт:
– Нет, учитель, – Тиамат запустил резервную систему зрительных сенсоров. – Я не ожидал, что она мне понадобится.
– Хм, в таком случае необходимо задействовать Хронобашню. Верни их в докосмическую эру.
– Но учитель… – Тиамат был не согласен. Разве жизнь, обнаружившая своего Творца, не достойна хотя бы дружеского приветствия?
– Эй, на станции, – энергичные низкочастотные колебания проявляли нетерпение. – Мы собираемся пристыковаться. Советую не мешать, иначе снесем левое крыло.
Тиамат и Созидатель переглянулись. В левом крыле находилась лаборатория
Тиамат направился к Хронобашне. После такого провала Созидатель, скорее всего, откажется засчитывать экзамен, ведь Тиамат явно где-то допустил ошибку. Хранитель Времени и Пространства не упоминал о расах, которые решились вызвать на бой своих Творцов. Но повернуть все вспять? Уничтожить такой потенциал? Тиамат почувствовал непривычное искрение в области бинокуляров, словно сухие слезы. Но неподчинение не имеет никакого смысла, Созидатель знает, что делает.
Тиамат настроил Башню и дал команду на хронопетлю.
– Эй, молчуны, – низкочастотный сигнал зазвучал угрожающе. – Мы заходим в ваш стыковочный люк. Ну и коряво у вас тут. Все не как у людей. Придется резать.
Созидатель Сетх посмотрел на Тиамата.
– Хронопетля не работает, – Тиамат опустил руки. Ни одна ментальная команда, которую он подавал, не исполнялась, хотя сообщение об ошибке не поступало. Впервые за все свои планетоциклы Тиамат не мог просчитать дальнейшие действия. Он не знал, что случится дальше. – Как такое может быть, учитель?
– Хм, – Созидатель мигнул бинокулярами, словно они у него тоже вышли из строя. – Есть только одно объяснение. Я слышал об этом от предыдущего Хранителя Времени и Пространства.
– Предыдущего? – Тиамат склонил голову. – Но теперешний Хранитель был всегда.
– Не всегда, – резко ответил Созидатель, вызвав слишком сильное колебание магнитного поля вокруг себя. Это было совершенно не похоже на обычное поведение учителя, и Тиамат решил, что у того вышла из строя парочка контуров. – Один полураспад плутония 4 назад существовал другой Хранитель. Он берег историю о расе, которая добралась до своего Творца и уничтожила его, желая стать самыми могущественными существами в обозримой вселенной.
4
сильно много млрд лет
– Но творцы живы, учитель. Мы живы, – Тиамат отметил, что еще несколько контуров вышло из строя, не в силах обработать новую информацию.
– Нет, юный Тиамат, даже Творцы не вечны. Мы убили предыдущих Творцов и заменили их. Это возможно только в одном единственном случае – если созданные существа сами научились творить жизнь. Поэтому Хронобашня сейчас не действует, ведь на создателей не распространяется относительность времени.
Тиамата накрыло отключение критических систем,
– Ну что скромняги, домолчались? – в знакомом низкочастотном колебании звучало удовлетворение. Существо с любопытством оглядело фабрику. – Надо же, почти как дома. – Тут он заметил Тиамата и его учителя и двинулся к ним. – Я смотрю, вы еще и кроткие, как овечки. Что ж, будем знакомы. Репликант пятого поколения, лаборатория Биотех, Монтана, Садавар Соузер эр икс один восемь четыре шесть к вашим услугам. Теперь я тут главный.
Таруко (Анна Янг)
Меня разбудил противный скрежет оконного вентилятора. Лопасти провернулись еще два раза, вентилятор скрипнул, чихнул и сдох. Черт с ним, все равно толку не было.
Вздохнув, я уставилась в потрескавшийся потолок с великолепным узором из пыли, перегоревшего топлива шаттлов и другой космической трухи, о которой лучше не думать. Как же тут грязно! Хотя чего еще ожидать от перевалочной луны на орбите одной из самых популярных туристических планет?
Я скинула с себя промокшее от пота одеяло и поплелась в душ, смывать налипшую космическую пыль жесткой водой с металлическим вкусом.
Радовало одно: сегодня я, наконец-то, вернусь на Йорро, а там до дома – рукой подать.
Собралась быстро – задерживаться в грязном мотеле не хотелось ни мгновения. Перед кривым зеркалом провела по коротким жестким волосам: и как только поддалась на уговоры покраситься в фиолетовый? Взяла походную сумку и покинула клоповник.
Жар палящей звезды на улице был нестерпимым. На Таруко атмосфера плотнее и жара меньше, а на перевалочном спутнике никто не заботится о радиации. Огромные грузовые и скромные пассажирские шаттлы носились над головой, разогревая воздух сильнее. Они сигналили друг другу, снижая и набирая скорость и высоту, подрезая друг друга. Хаотичное движение вызывало головную боль.
Синий пассажирский шаттл резко снизил высоту, вызывая гул клаксонов, сигналок и ругань пилотов. Передо мной остановилась развалюха времен основателей, похожая на синий ржавый батон с окнами. Надежда охладиться под кондиционером безрадостно погибла, вызывая новый приступ головной боли. О, сингулярность Хокинга, за что мне это?!
Смердящий топливом, тарахтящий шаттл подпрыгивал на каждой воздушной кочке и дребезжал так, словно вот-вот развалится. Я вцепилась в твердую пластиковую ручку на двери. На войне и не так трясло, но позорно погибнуть в такой дыре, когда за спиной третья межгалактическая… А пилоту, казалось, было все равно. Он не обращал внимания ни на воздушные кочки, ни на сигналы других шаттлов, ни на меня. Всю дорогу до телепорт-станции подпевал шипящим динамикам и курил. Дым сигарет не скрыл вони топлива, он сделал его резче, так что во рту появился вкус горелой резины.
Конец ознакомительного фрагмента.