День мертвеца

Харрис Шарлин

Холлис уже находился там, а может, еще не уходил. В кабинете Харви Брэнскома никого не было, дверь стояла открытой настежь. Шериф наверняка провел ужасную ночь, а впереди его ждал не менее ужасный день, ведь его сестра обвинялась в убийстве.

Я внимательно

посмотрела на Холлиса. Он казался моложе, словно, разобравшись в деле о смерти жены, стер с лица напряженные морщинки, а вместе с ними и несколько лет.

–  Что, уезжаете?
– спросил он.

–  Да, - ответил Толливер.

–  На всякий случай мы записали номер вашего телефона и адрес адвоката.

–  Да-да, - кивнула я.

Я знала, что Холлис никогда мне не позвонит.

–  Что ж, хорошо. Мы благодарны вам за помощь.

Он пытался говорить отрывисто и отчужденно, и я почувствовала, как Толливер ощетинился, обидевшись за меня. Я положила ладонь на руку брата.

–  Все в порядке, - сказала я.
– Все в порядке.

–  Тогда ладно.

Мы оба кивнули Холлису, он ответил нам быстрым кивком, и мы вышли из вращающихся стеклянных дверей - как я отчаянно надеялась, в последний раз.

Толливер сел за руль, мы пристегнулись, включили радио и, миновав улицы Сарна, выехали на автостраду, ведущую на восток.

–  Как думаешь, к ночи доберемся до Мемфиса?
– спросила я.

–  Конечно. Как тебе понравилось это прощание?

–  Все нормально. К чему сентиментальное расставание?

Похоже, Толливер согласился со

мной, слегка кивнув.

–  Но он тебе нравился.

–  Да, конечно. Но, знаешь, из этого все равно бы ничего не вышло.

–  Когда-нибудь… - начал он и не договорил.

–  Знаешь что, Толливер? Помнишь, как в школе мы штудировали «Ромео и Джульетту»? Мы с тобой проходили пьесу в разные годы, но школа всегда с религиозным почтением относилась к изучению этой вещи.

–  Да. И что же?

–  Помнишь слова, которые произносит Меркуцио, когда его убивают во время вражды Монтекки и Капулетти? Помнишь, что он говорит?

–  Нет. Напомни.

–  Он говорит: «Чума на оба ваших дома». И умирает.

–  «Чума на оба ваших дома», - повторил Толливер.
– В общем, отражает суть дела.

Я продолжала свою мысль:

–  Конечно, Пол Эдвардс отметился и там, и там - и в доме Хопкинсов, и в доме Тигов.

–  Как бы то ни было, выражение и вправду попало в точку.

Мы помолчали. Потом, когда Сарн остался позади и горы сменились низинами, я сказала:

–  Я все думаю о Тини, о том, как она лежала одна в лесу. В любом случае я сделала доброе дело.

–  Даже не сомневайся. Это было доброе дело.

Толливер поколебался.

–  Как думаешь, они знают? Когда их находят?

–  Конечно знают, - ответила я.

Перед нами лежал долгий путь в Мемфис.