День мертвых
Шрифт:
– Идемте со мной. Я хочу кое о чем вас попросить.
Они отошли в угол. Мардер вгляделся в лицо отца Сантаны. Кожу и черные как смоль волосы священника припорошила пыль от штукатурки. На его воротнике-колоратке виднелись пятна крови. У него был вид испуганного человека, который отчаянно храбрится. Мардер подумал, что мексиканец напоминает Скелли в пылу сражения, и это еще больше убедило его в том, что священнику можно доверять.
– Рад видеть вас здесь, святой отец. Как вы пробрались к нам?
– Я приехал еще до нового штурма. Тамплиеры обрадовались мне. У них много умирающих, и они не возражали, чтобы я помог и вам.
– Что ж, хорошо, что вы здесь. Послушайте, святой отец, так больше нельзя. Вторичные
– О чем вы? Если они и так победят, то что вы можете им предложить?
– Себя. Куэльо я нужен живым. Ему захочется помучить меня, выставить мое тело у всех на виду с назидательной надписью – как предупреждение всем, кто вздумает ему перечить. Если он не согласится, скажите, что мы будем стоять насмерть. Ему придется вычищать дом комната за комнатой. У нас еще предостаточно АСДТ [162] . Он потеряет сотни людей и так ослабнет, что его сможет прижать какой-нибудь другой картель или jefe. Кроме того, скажите ему, что я готов официально передать ему права на всю мою собственность.
162
Взрывчатое вещество, состоящее из аммиачной селитры и (как правило) дизельного топлива.
– В самом деле? А я слышал, вы учредили ejido.
– Верно, только jefe про это не знает. Я могу подписать любой документ, но по мексиканским законам он не будет иметь силы. Так мы выиграем время, отец. Когда Пепа опубликует свой репортаж, общество станет требовать вмешательства военных. Все люди Куэльо сейчас на острове. Их возьмут одним махом.
– Но вас убьют. Вас будут пытать.
– Возможно. Но как говорят у нас, фелисистов, победа или смерть. И да, они могут ведь и вас застрелить. Ну так что, возьметесь?
Священник звучно сглотнул, кадык его дернулся. Затем он широко улыбнулся.
– Может, оба станем святыми. Сан Мигель и Сан Рикардо Мичоаканские – навеки вместе, как Перпетуя и Фелицитата [163] . Знаете, я вот давно гадаю – не предрасполагает ли сама фамилия «Мардер» к мученичеству? Не кроется ли в ней некий потайной смысл?
– Нет, никакого отношения к мученичеству моя фамилия не имеет. По-немецки «мардер» означает «куница» – это такой крупный хорек. Проныра. Если задуматься, мне это больше подходит.
163
Христианские мученицы, принявшие смерть в Карфагене в начале III в. н. э.
Отец Сантана рассмеялся, но каким-то визгливым смехом. Затем он выдохнул, словно изгоняя из легких ядовитый газ.
– Господь Всемогущий! А ведь это даже интересно. Я так долго, долго жил в ужасе перед ними – а теперь ужаса нет. Бояться смерти – сущий идиотизм, особенно с моим родом занятий, а теперь я и вспомнить-то не могу, каково это было – бояться. Наверное, это как научиться плавать… нет, говорить – и потом ты уже не помнишь времени, когда не умел этого. Что ж, дон Рикардо, жалею лишь о том, что мы с вами столь мало и редко беседовали на эти возвышенные темы.
– Мы еще живы, святой отец, – произнес Мардер. – Вам надо где-нибудь раздобыть белый флаг.
22
Стата отмеряла время по гребкам, что помогало оценить и пройденное расстояние: в жизни
С другой стороны, все эти люди были не совсем одни, плыли не в темноте и знали расстояние до берега. Сколько же до него? Может, все тридцать миль? Удастся ли ей проплыть тридцать миль без многомесячной подготовки, с балластом из мешковатой рубашки, с пистолетом в нагрудном кармане, из-за которого у нее на каждом гребке сбивался баланс? Наверное, нет. Но расстояние должно быть меньше, гораздо меньше. Она поднялась на яхту, когда с той еще было видно сушу, а путь на моторке не мог занять больше получаса – и далеко ли они отошли потом? Стата припомнила, как сидела в пустой кладовой. Если бы судно неслось на всех парах, она бы уловила вибрацию от работающих винтов, но никакой вибрации не было. Или все-таки была? У нее вылетело из памяти.
По крайней мере, направление она выбрала верно. Стата перевернулась на спину и расслабилась, взмывая и падая вместе с волнами. Звезды сплошь усыпали небосвод, выстроившись в привычные фигуры. Ковшик Большой Медведицы был на обычном месте, Полярная звезда – по правую руку от Статы, месяц тоже находился где положено, и проведенная через его рожки прямая касалась южного горизонта. Стата определенно плыла на восток; всего-то и нужно было двигаться дальше, и вскоре она достигнет Северной Америки.
Вот только у нее болел желудок. Она ничего не ела со вчерашнего дня и проголодалась, как волк. В дни усиленных тренировок ее организм сжигал по три тысячи калорий, и хотя сейчас Стата не так усердствовала, ее резервы глюкозы стремительно истощались. Тут пригодился бы жир, но вот жира-то у нее и не было. Те, кто плавает в океане на длинные дистанции, отличаются, как правило, приличным весом; помимо прочего, жир служит и защитой от холода. А холод тоже может стать проблемой, если городские огни не покажутся в ближайшее время. По ее прикидкам, температура воды была не менее восьмидесяти по Фаренгейту [164] , но это все равно намного ниже температуры человеческого тела. С каждой минутой, проведенной в воде, из ее организма утекало тепло, которое должно было восполняться за счет пищи или жира, но Стата расходовала слишком много энергии, и вот посреди десятой восьмисотметровки одно из бедер уколола первая судорога.
164
Около 26 °C.
Она перевернулась на спину и зависла на месте, уговаривая ногу расслабиться, мышечные волокна – не сокращаться так мучительно. Надо вылезти из бассейна и помассировать бедро. У Статы и вправду мелькнула такая мысль, и от этого ее паника лишь усилилась. Холод начал сковывать ее рассудок, тело отказывалось от борьбы, остывающий мозг стал выдавать галлюцинации. Она взглянула на небо. Нет, Полярная звезда не там, где надо – она справа, а должна быть слева. То есть она плыла в открытое море? Как долго? И что это меняет?