День минотавра (Минотавр - 1)
Шрифт:
– Эвностий, - попросил он, - скажи что-нибудь в память о Бионе и остальных тельхинах.
– Попробую, - ответил я и быстро сочинил небольшое стихотворение, весьма несовершенное, но написанное с любовью.
Некому теперь наш кров охранять,
Некому теперь грибы собирать,
И недоена коровушка-тля...
Пухом будь тебе, друг-тельхин, земля.
Мы долго молчали, а затем попытались завести разговор.
Я дотронулся до руки Теи и сказал:
– Мы здесь в полной безопасности. Чтобы попасть сюда, им придется долго нас откапывать, мы услышим шум и успеем
Тея попыталась улыбнуться:
– Ты говоришь, корни. Мне кажется, они стали ядовитыми и следят за нами.
– Под землей тебе нечего бояться, во всяком случае здесь. Бояться надо того, что на поверхности.
– Ахейцы и эти злые трии. Все это из-за меня, Эвностий. Если бы я не отвергла домогательств Аякса, ничего бы этого не случилось. Он сделал бы меня своей наложницей, отвез в Микены - говорят, ахейцы очень хорошо обращаются с женщинами у себя дома - и воспитал бы Икара как своего сына.
– Но тогда ты никогда бы не попала в лес. И не узнала бы о своей матери.
– И не познакомилась бы с тобой, Эвностий. Я вовсе не жалею о том, что попала в лес. Я жалею о том, что привела сюда за собой людей. Я раскрыла двери.
– Лес - как змея, - сказал я.
– Время от времени ему надо менять кожу, ему нужны перемены. Иногда эти перемены связаны с временами года, а сейчас он меняет кожу по-другому, более мучительно, но делать это необходимо. Ему надо избавиться от своего благополучия и спокойствия, чтобы оно не превратилось в загнивание. И в новом обличье он наверняка будет сильным и прекрасным.
– Твои слова очень добры, но не совсем верны, - сказала Тея.
Пандия, похоже, задремала. Глаза ее закрылись, а рот слегка приоткрылся. Остальные пытались разговаривать, чтобы отогнать от себя тревожные мысли.
– Мне кажется, - сказал Икар, - ахейцам нужны не только мы, но и твоя мастерская. Я имею в виду золото.
– Да, - ответил я.
– Чтобы переплавить его у себя дома. Знаешь, они отличные ювелиры, если не обращать внимания на отвратительные сюжеты. Ты бы видел погребальные маски, которые они делают.
– Погребальные маски, - сказала Тея печально.
– И мертвые корни над головой. Добрые змеи умерли. Или кто-то убил их.
– Глупости. Это такое освещение. Мы все кажемся мертвыми. Посмотри на Пандию. А вообще-то пора ложиться спать.
Тея и Икар встали.
– Возьмите этот светильник, - предложил я им.
– Я зажгу другой.
Пандия по-прежнему оставалась на своем месте.
– Пандия, проснись, - сказала Тея.
– Ляг в постель. Там тебе будет удобнее.
Она поднесла светильник к самому лицу медведицы. Круглые глаза, как сжатые кулаки, были плотно закрыты, губы полностью утратили цвет.
Мы сразу поняли, в чем дело, увидев у нее на шее маленький темный комочек. Я сдавил его между пальцами, и тонкие косточки сразу захрустели, по пальцам потекла кровь, кровь Пандии. Меня передернуло и я швырнул его на пол. Стриг-вампир. Пандия подняла голову и попыталась открыть глаза. Она потерла шею:
– Мне снились медведи. Они
Я показал на раздавленное тельце. Она вскрикнула и прижалась к Икару:
– Стриг?
– Да, но мы вовремя его обнаружили. Утром ты уже полностью придешь в себя. Наверное, он проник сюда, пока мы дрались в саду с триями. Конечно, это они подкинули его нам. Крысы, бабочки и все летающие ночные существа их друзья. Может, здесь еще есть стриги.
Мы обыскали весь дом, перетрясли мох на полу в спальне, заглянули под столы в мастерской. Встав на скамью и взяв в руки светильники, внимательно осмотрели потолок и, действительно, нашли второго стрига. Он спал между корней, свернувшись клубком. Мягкий, покрытый коричневыми перьями, он казался таким же безобидным, как крольчонок, но я знал, что он питается только кровью, которую высасывает так незаметно, что его жертва может умереть, не догадавшись о его присутствии. Если вы находите в лесу мертвое животное, погибшее неизвестно от чего, поищите у него на шее следы двух маленьких клыков.
Тея была потрясена. Она обняла Пандию за плечи и прошептала:
– Дорогая, теперь все в порядке. С тобой больше никогда этого не случится.
– Да, - сказал я, - все в порядке, но будет лучше, если мы ляжем спать в одной комнате.
Мы все легли рядом - Икар, Тея, Пандия и я, и всех нас согревала только надежда, ведь эти холодные, кажущиеся нескончаемыми ночные часы проходят так же, как пиры, игры и любовь. Пандия держалась за мою руку, пока не заснула, а я по-прежнему продолжал сжимать ее пальцы, похожие на лапу, чувствуя, что она мне очень дорога (хотя вряд ли стоит говорить о том, как я желал, чтобы на ее месте оказалась Тея). Я устал, на душе было тяжело, я сильно тосковал по своим погибшим друзьям-тельхинам, а раненая нога не переставала пульсировать, будто осьминог то сжимал, то разжимал разрубленную плоть. Мох, всегда казавшийся таким мягким, больно давил на ушибы и раздражал ожоги на спине.
Проснулся я ночью. Дрожащий огонек в светильнике был совсем слабым. Это означало, что масло почти кончилось. Теи не было. Я понял: она ушла сдаваться ахейцам.
ГЛАВА Х
ВОЛЧИЙ ЯД
– Я верну ее, - повторял я, тряся Икара и Пандию за плечи, пытаясь их разбудить. Они хлопали глазами и жмурились, глядя на пламя догорающего светильника.
– Я верну ее и убью этого проклятого Аякса. Он коварный и злой, а его люди как волки, но им не удастся уйти из леса вместе с Теей.
Я ощущал себя каменистым руслом ручья, высохшим и растрескавшимся под жарким летним солнцем, засыпанным тонкой пылью, принесенной ветрами из Ливии. Я чувствовал себя брошенным и никому не нужным.
– Я иду с тобой, - сказал Икар.
Я отрицательно покачал головой, торопливо объяснив, почему они с Пандией должны остаться дома: она - чтобы находиться в безопасности, он чтобы защищать ее.
– Я смогу пройти туда, куда ты не сможешь, - возразил он мне.
Икар был тем солдатом, который чувствует тот редко выпадающий момент, когда надо ослушаться своего командира.