День назначенной смерти
Шрифт:
Сработал телефон. Он свернул в какой-то дворик и схватил трубку.
– Костя? – осторожно осведомилась женщина.
– Оленька?.. – он почувствовал возбуждающий холодок ниже затылка. – Как это кстати… А я звонил вам.
– Я знаю… – Голосок собеседницы звучал подозрительно приглушенно, словно рядом с ней кто-то спал.
– Вы где? – он машинально перешел на свистящий шепот.
– Если честно, то дома, – судя по всему, она перебралась в другую комнату.
– Мы встретимся, Оленька?
– Если пожелаете… – что-то дрогнуло в ее голосе.
Он не понял.
– Это
– Муж пришел ужасно пьяный, Костя.
Интересное начало.
– До кровати не дошел, свалился. Пока доволокла, прокляла все на свете. Накрыла пледом, позвонила вам…
Среагировать адекватно Максимов не успел. Вернее, среагировал. Интересный образ в голове послужил толчком. Пьяный мужчина под пледом – заводная рукоятка для мозгов. Разлаженный движок со всхлипом заработал, тронулась машина, расставляющая все по местам. «Неужели я решил задачку?» – растерянно подумал Максимов. Холодок побежал по спине.
– Уже неинтересно, Костя? – грустно спросила Оленька.
– Что?.. – он спохватился. – Нет, постойте, Оленька, не бросайте трубку. Дело не в вашем муже. Вернее, не совсем в вашем муже. Муж – понятие неприятное. Пьяный муж – неприятное вдвойне. Но с этим можно бороться, уверяю вас. Знаете, Оленька, кажется, благодаря вашему мужу я распутал одну хитроумную загадку. Я попозже вам перезвоню, ничего?
Не отключая телефона, он набрал другой номер.
– Коля, очень здорово, что ты никуда не смылся. Признайся честно, тебе расклад по тройному убийству нужен? Преступления объединяет личность автора, одно из убийств произошло в твоем районе.
– А личность автора к теме прилагается? – осторожно осведомился капитан Завадский.
– В полный рост, Коля. В общем, выделяй людей, если хочешь, сам прогуляйся, и дай приказ архаровцам поменьше проявлять инициативу. Наказуема она сегодня, понимаешь?
Незадолго до полуночи загадочный дом в Третьем переулке Трикотажников был блокирован. Внешние условия не располагали к продолжительной осаде: ночи в Сибири по-прежнему холодные, и никакие глобальные потепления тому не указ. Двое под окнами, двое в полном распоряжении «зарвавшегося» частного сыщика. Плюс активно любопытствующий Завадский, решивший придержаться роли статиста. Сделав знак дружине не греметь доспехами, Максимов первым вошел в подъезд, здорово напоминающий врата в преисподнюю. Поразительно, как в этом средоточии вони и разрухи может обитать городской человек…
Он медленно поднялся на второй этаж, освещая фонарем ободранные стены. Предпоследнюю ступень, издающую при нажатии заунывный скрип, старательно перешагнул. Идущий сзади в голову не брал, почему ведомый это сделал. Он наступил «куда надо» – затрещало на весь подъезд. Идущий чертыхнулся, наверху тоже кто-то среагировал. Тренированное ухо уловило шорох. Максимов на цыпочках метнулся вперед. Выставив фонарь, одолел поворот, свернул еще раз за разбитый простенок и выстрелил пучком света в мужскую спину, испачканную известкой. Человек попытался дать деру, но куда тут убежишь? Он застыл, пронзенный страхом, медленно повернулся. Трясущееся бледное лицо, мешки под глазами,
– У вас вся спина белая, – сухо произнес Максимов.
– Не могу поверить… – пробормотал жалкий полупьяный человечек, – Константин Андреевич? Почему вы здесь?
– В штаны едва не наложили, Николай Витальевич? Поражаюсь вашей живучести, уважаемый вы мой клиент, – не берет вас гражданка с косой, хоть ты тресни. Какими судьбами в этом доме, не поделитесь? Не люблю, знаете ли, внезапностей.
– Наташа позвонила… – нетрезво захныкал Кравцов. – Ласковая была, предлагала встретиться, но не сегодня. Я ее просил, умолял… А она трубку бросила. Я сюда и побежал – вдруг, думаю? Но в квартире никого нет, я стучу, стучу. А ключ, вот досада, потерял где-то…
– И быть там никого не может, – поморщился Максимов, – в этой квартире, если вы еще не поняли, никто не живет.
– Будем брать? – нетерпеливо дыхнул в спину милиционер.
– Берите, – разрешил Максимов. – Но использовать бережно и держать на коротком поводке. Он свидетель.
– Всего лишь? – Боец разочарованно фыркнул. Ахнул Кравцов, взятый за шиворот железной рукой.
Максимов на цыпочках приблизился к двери в мистическую квартиру, приложил ухо, прислушался, задумчиво рисуя фонарем на полу кружок света.
– Классическая, в общем, ситуация, – пожал он плечами. – Переставляем местами слагаемые и имеем отличный результат… Ладно, будем биться лбом в соседские двери. Сержант, в четырнадцатой квартире бабка проживает, давай ее сюда в качестве понятой. И из шестнадцатой… – он размашистым шагом перешел площадку и позвонил. Прошла минута. Открыла сонная алкашка в рваной хлопковой ночнушке. Всклокоченная, грязная, синяк под глазом. Глаза холодные, злые.
– Опять этот тип… – процедила сквозь зубы.
– Здравствуйте, – жизнерадостно сказал Максимов. – Обратная связь с населением. В консультации киллера не нуждаетесь?
– Ты что, больной? – разозлилась жиличка.
– Извините ради бога, – опомнился Максимов. – Не в фазе мы сегодня маленько… Еще раз извините. Мы проводим по соседству следственные мероприятия. Позволите войти?
– Ох, тебе, пожалуй, не позволишь, всю квартиру уже истоптал… – она отвернулась и побрела прочь, вздымая пальцами колтун на голове.
Он неслышно вошел в прихожую, щелкнул выключателем. Узкое чрево коридора озарилось экономной «шестидесяткой».
– Минуточку, – сказал Максимов. Женщина остановилась. Он взял ее за плечо, повернул к себе. Она молчала.
– А в прошлый раз он был пониже, – рука прикоснулась к синяку. Особа вздрогнула. На пальце осталась краска. На коже выше века – светлая полоса. Он взял ее за руку – твердо, не вырваться.
– Не каждому дано, Дарья Дмитриевна, – Максимов помолчал. – В совершенстве владеть искусством перевоплощения. Вы не учились в театральном, вы артистка от природы.
Женщина молчала. Но в холодных глазах уже что-то блестело – то ли ненависть, то ли слезинка. Ему показалось, что она немного обмякла. А странно, обязана была напрячься.