День не задался
Шрифт:
Сталин развернул наши Украинские фронты и усилил их Резервным фронтом. Мы вошли во Францию и Бельгию. И двинулись навстречу армиям союзников. После этого союзники официально объявили о том, что Германия обязана капитулировать перед СССР, иначе они продолжат наступление и уничтожение немецкой армии. Гиммлер сложил с себя полномочия главы Германии и передал власть Деницу. В этот момент Прибалтийские фронты были в 15 км от Гамбурга. 1 ноября, Дениц отдал приказ о капитуляции и прекращении огня. 2 ноября, в Берлине, была подписана капитуляция Германии. 3 ноября Совинформбюро объявило о Победе над Германией. 7 ноября Финляндия объявила о своей капитуляции, сделав
Назначенная на 25 ноября встреча в верхах была перенесена из Крыма в Берлин на 26 ноября, где и состоялось главное сражение II мировой войны.
Жуков и я летели в Москву из-под Парижа, я хотел лететь на истребителе, но Георгий Константинович меня перехватил. У него очень комфортабельный штабной "дуглас", и ему очень хотелось им похвастаться. Нас двоих, в виде "пугал", держали на южном фланге, явно специально для союзников, дабы не дергались. Причем, "Правда" опубликовала наши фотографии на фоне Ульма, ведь силуэт Ульмского собора Святого Георга ни с чем не перепутать, все-таки, самая длинная лестница в мире, поместила еще 18 сентября, с надписью: маршалы Жуков и Титов уточняют дислокацию войск на одном из фронтов. Жуков был расстроен: Берлин взяли войска Конева, а нас держали в стороне. То, что он побывал с войсками в Париже, им не котировалось. Целью войны для него был Берлин. Воздушно-десантные войска десантировались в Норвегии и заняли ее. Причем, произошел очень пикантный случай: ветер занес десантников 8 воздушно-десантного корпуса на территорию Швеции, где их попытались интернировать. "Передайте Коллонтай, пусть передаст шведам, что если с головы хоть одного десантника упадет хоть один волос, пусть прощаются со Швецией!" – сказал Сталин. "Товарищ Сталин, но два десантника сломали ноги!" "Пусть шведы и лечат! Это мы им простим!"
Адъютант Жукова сервировал стол, чего там только не было! Явно из лучших парижских ресторанов. Что-что, а комфорт и вкусно покушать маршал любил! Жуков налил в громадные рюмки огромное количество "Наполеона".
— Вздрогнем, Петрович! За Победу! — выпив до дна, он потянулся за бутербродами с гусиной печенью и трюфелями. — А че там у тебя было в начале июня? Что-то слухи ходили, что тебя в отставку выпроводили. Я тогда в Польше был, Варшаву брали.
— Нет, спектакль разыгрывали, правда, не предупредив меня об этом.
— Зачем?
— Какая-то операция НКВД.
— Не понял? В Ставке? — я показал ему на уши. — Да тут все… — Он помахал рукой, поняв, что этот разговор закончен. — Дома расскажешь. Что еще нового в столице?
— Да я уже сорок пять дней дома не был! А так, мотался по всему Союзу. Получил новое назначение, знакомился с делами. Вообще думал, что на фронт больше не пустят. Но, отпустили, только летать запретили.
— Совсем?
— Нет, на боевые запретили. Ни одного вылета не сделал.
— Оно, может быть, и правильно, Петрович! Не дело маршалу в атаку ходить. Помнишь, чем для Ворошилова это кончилось? Так и командовал потом партизанами. Эх, в отпуск хочется!
— Зима же на носу!
— А, чтоб ты понимал! С ружьишком, да на гусей! С утречка, по морозцу. Пять лет на охоте не был! Устал, слов нет! Но, скорее всего, отдохнуть нам так и не дадут. Не зря же нас опять срочно вызвали. Вроде и война кончилась, а все срочно и срочно. А ты что не ешь? И не пьешь? Давай! Такую зверюгу завалили!
Я приподнял бокал, и мы чокнулись. Я смотрел на него, маршала Советского Союза, оставшегося в душе лихим кавалеристом, бабником,
— Ты о чем задумался, Петрович? Почему не радуешься?
— Сейчас в Ставку прилетим, узнаешь!
— Так ты, все-таки, что-то знаешь! Ну-ка, отошли все от нас! Давай, выкладывай!
— Могут быть очень серьезные терки с союзниками. Мы хапнули много больше, чем они рассчитывали. Они думали, что Гитлер продержится гораздо дольше, потом они его свалят, поставят вместо него Роммеля, и продолжат эту войну с ними против нас.
— Ты шутишь? Они же наши союзники!
— Были, пока был Гитлер. Сейчас – не знаю. Пока, мы с вами их сдерживали на юге. Поэтому у нас с вами и было столько войск. И сейчас ставка перебрасывает нам подкрепления.
Жуков потянулся за "Наполеоном", плеснул немного в рюмку, выпил, провел рукой по верхней губе.
— Им не удержаться на том клочке, который они держат сейчас.
— Меня больше беспокоит их авиация, чем наземные войска. Надо срочно переучивать летчиков с "Яков" на трофейные "мессершмитты".
— А я думал, что то, что Гитлера грохнули, это местная возня немцев.
— Скорее всего, англичане, но и американцы, тоже, поучаствовали.
После этого Жуков отставил бутылку с коньяком и больше к нему не прикасался. Впереди был серьезный разговор с Верховным. Он замолчал и насупился. Давненько я его таким не видел.
Экипаж сообщил, что через 20 минут мы сядем на Центральном. Жуков очнулся от своих мыслей.
— Тебя кто-нибудь встречает?
— Наверное.
— Вместе поедем.
Сразу после посадки, мы пересели в "Хорьх" Жукова, который он держал в Москве.
— Что думаешь, Петрович? Удержим?
— Хрен его знает. Серединка на половинку. Но шансы есть.
Он связался с Верховным, нам было приказано ехать в Ставку. Сталин был на месте и ждал нас. Жуков начал докладывать, но Сталин оборвал его, причем излишне резко.
— Помолчи. Без тебя знаю. Товарищ Титов! Мне нужна ваша оценка ситуации.
— Здравия желаю, товарищ Верховный! (Сталин только мне позволял к нему так обращаться.) На территории Голландии нами создано соединение в полторы тысячи истребителей По-3к, "Аэрокобр" Р-39 и "Кингкобр" Р-63. Радиолокаторы развернуты, все на "товсь", но сил явно недостаточно. Требуется срочно в течении двух недель подготовить примерно 1000 летчиков для полетов на Ме-262, и, столько же, механиков. Мною задействовано около 320 механиков "мессершмиттов". Пилотов, согласно вашему приказанию, я не задействовал. Хотя, в этих условиях, я считаю это необходимым. Мотивировка для пилотов: "Если мы это не сделаем, погибнет несколько миллионов ваших женщин и детей!"