День очищения
Шрифт:
— Больше не доставляет проблем? — спросил он меня, когда панк ушёл.
— Просто ещё не успел. Обязательно что-нибудь отмочит, вопрос времени.
— Спасибо, что взялись за ним присматривать.
— Исключительно из уважения к вам.
— Тем более.
— А что там с новыми пропажами?
— Какими ещё пропажами? — удивился Депутатор.
—
— Мне не поступало заявлений о пропавших детях, — покачал головой полицейский. — Странно. Вы не знаете, кто именно пропал?
— Не интересовался. Но очень может быть, что и никто. Подростки склонны к экзальтациям на ровном месте. Вечно выдумывают всякие ужасы, как будто невыдуманных мало…
— Спасибо, я поинтересуюсь в школе. Вы говорили, ваша помощница упоминала какое-то озеро?
— Было дело. Но мы с вами своими глазами убедились, что никаких водоёмов в окрестностях нет. Даже приличной лужи не сыскать.
— Однако жертву где-то утопили, — сказал задумчиво Депутатор. — Вы не могли бы уточнить у девушки, что она имела в виду?
— Попробую, — кивнул я. — Но она иногда непредсказуемо эмоционально реагирует на вполне безобидные вопросы.
— Например?
— Например, про свою блондинистую подругу. Попытки о ней что-то узнать воспринимает крайне нервно.
— Да. Подруга. Ознакомьтесь, кстати, — полицейский передал мне стандартную картонную папку с делом.
Первое, что я увидел, откинув желтоватую плотную обложку, — фотография блонды. Вполне актуальная, в той же школьной блузке и юбочке. Но сделана она почти год назад. Последнее фото перед тем, как девушка пропала.
Я с интересом полистал дело — её искали… Ну, как могли. Депутатор так себе следователь, но все базовые процедуры выполнил. Осмотры, опросы, версии…
— Основной подозреваемый — отец пропавшей? — спросил я, вчитавшись.
В деле это прямо не утверждается, но опытному взгляду достаточно деталей.
— Он вёл себя как виновный, — вздохнул полицейский, — но доказательств не было, а мою встроенную спецтехнику к делу не подошьёшь.
Он постучал железным пальцем по железному виску.
— Косвенно на него указывало многое. Например, он не подавал заявление о пропаже, пока я не пришёл к нему с вопросами. Поиски начались только на пятый день — никто не спешил сообщить в полицию, что девушка не ходит в школу и не появляется в баре.
— В баре?
— Это дочь владельца бара, она помогала ему в работе. Её сложно не заметить, как видите, но почему-то никто не поинтересовался, куда она делась. Если бы не анонимная записка, которую мне подбросили… Да, это она, полюбопытствуйте.
— «Десятого сентября была убита… — прочёл я вслух. — Убийство произошло…»
— Так утверждает автор записки. Или авторша. Доказательств этому не обнаружено.
— «Я знаю, кто убийца, но не скажу, потому что он не виноват, его заставили…» — очень драматично, но для заявления об убийстве несколько неожиданно.
— Я тоже сперва не отнёсся достаточно серьёзно. Но оказалось, что девушка действительно пропала, хотя отец не хотел признавать этот факт до последнего.
— Подозрительное поведение.
— Более чем. Увы, я столкнулся с категорическим неприятием открытия дела об убийстве со стороны судьи и городских властей. Меня отговаривали, на меня давили и даже пытались напугать. Это препятствовало предварительному задержанию подозреваемого, а потом он просто исчез. Девушка тоже не нашлась, но для утверждения, что она убита, одной анонимной записки, по всем признакам написанной подростком, маловато. Тело обнаружено не было, а…
— …Нет тела — нет дела, — кивнул понимающе я.
— Судья настоял на том, чтобы дело о пропаже было закрыто. Семья бармена просто… Ну, например, уехала из города. Сначала девушка, за ней — отец…
— Так, может, и уехала?
— Отсюда не уезжают, — мягко сказал Депутатор.
— Возможно, стоило спросить у самой потеряшки? Раз она внезапно занялась декоративным садоводством на моём заднем дворе?
— Видите ли, Роберт, я посмотрел на неё. Из окна кладовки. Очень внимательно.
— И?
— Это она. Девушка, исчезнувшая почти год назад. Но когда я открыл дверь и вышел во двор, то там были только уборщица и ваш подопечный. На то, чтобы переместиться от окна к двери, мне потребовалось меньше секунды, спрятаться там негде. Когда я стал задавать вопросы, ваша помощница начала на меня шипеть, как рассерженная кошка, утверждая, что никого там не было и быть не могло.
— А Говночел?
— Молодой человек сперва выглядел готовым что-то рассказать, но потом был напуган экспрессией девушки и явно передумал. Подтвердил, что во дворике они были вдвоём и он никогда не видел блондинок. Никаких. Ни одной. Ни разу в жизни. Чтобы понять, что он врёт, не требовалось даже спецпрошивки. Тем не менее, я не знаю, что думать по этому поводу.
— Как понимаю, — я похлопал рукой по папке, — дело закрыто. А значит, вы можете смело игнорировать его странности. Кстати, тут есть фотография отца девочки?
— Да, там, в конце.
Я пролистал и посмотрел.
— Вы его видели? — проницательно уставился на меня окулярами своего оптического полиграфа Депутатор.
— Примерно как вы сегодня блондинку. Оба ответа, «да» и «нет», будут верными.
— Подумать только, — вздохнул полицейский, — когда-то мне казалось, что это очень простое, тихое, спокойное место. Мечта раннего пенсионера.
— Уверен, это так и есть. Вы просто не знаете, куда не смотреть.
***
— Что там у вас вышло с полицейским? — спросил я Швабру, когда она принесла со столиков пепельницы.