День Победы. Гексалогия

Завадский Андрей Сергеевич

Больше всего Беркут мечтал сейчас о том, что в какой-нибудь избе с видом на церковь стоит себе на штативе видеокамера, которую забыл выключить местный житель за пару минут до казни. Стоит — и методично фиксирует хоть на пленку, хоть куда все, что произошло здесь, от начала и до конца. Полковник и сам понимал, что это глупо, совсем по-детски, рассчитывать на такое, но иначе придется ломать голову над тем, кто решился сжечь заживо десятки ни в чем не повинных крестьян, тем более, использовав для казни не сарай какой-нибудь, а храм.

— Есть, искать живых! — отозвался командир второго отделения.

— Товарищ полковник, разрешите вопрос? — раздалось вдруг из строя. — Кто уничтожил

деревню? Кто мог это сделать?

— Боец, ты слышал мой приказ? Если отыщешь хотя бы одного живого здесь, мы оба это узнаем, а сейчас я знаю не больше, чем ты, — честно признался Беркут. — Американцы сказали, что это партизаны, но я не верю. Если хочешь знать правду, внимательно смотри по сторонам, может, найдешь что-нибудь интересное. А сейчас — марш исполнять приказание!

Строй рассыпался. Половина полицейских выстроилась по периметру церкви, и было слышно, как под подошвами тяжелых ботинок скрипит жирный густой пепел. Остальные бойцы, по привычке держа наизготовку оружие, двинулись по деревне, разделившись на группы по два-три человека. Немало людей, прибывших в Некрасовку с Беркутом, прошли суровую школу Чечни и Дагестана, и сейчас, в лишившемся жизни поселке вели себя в точности так же, как во время зачистки какого-нибудь отдаленного аула, просто по привычке, потому что от излишней осторожности, в отличие от беспечности, еще никто не умер. Они были готовы исполнить приказ командира со всем старанием, но полковник уже почти уверился в том, что в деревне никого не осталось. Беркут не знал, что один из тех, кто мог бы пролить свет на страшные события в поселке, бредет по лесам, не так уж далеко от этих мест.

Азамат Бердыев упорно шагал в выбранном направлении, переставляя гудевшие от усталости ноги. На спину давил рейдовый рюкзак, даром, что забитый только наполовину, плечо оттягивал автомат, при каждом шаге впивавшийся в бок гранями ствольной коробки. Идти было трудно, но партизан шел, с каждой минутой все больше удаляясь от разоренной чеченцами деревни.

Азамат хотел вернуться, защитить тех людей, что дали приют ему и его товарищу, а за это теперь вынуждены были умирать от рук дикарей, но понимал, что, вернувшись, никому не поможет в одиночку, только погибнет в бессмысленном бою. Он не был настоящим диверсантом, спецназовцем, а всего лишь командиром танка Т-80. В тесноте башни боевой машины Бердыев чувствовал себя почти всемогущим, заставляя сорок шесть тонн стали и огневой мощи подчиняться каждой его мысли. Теперь же он стал просто испуганным одиночкой с «калашниковым» и горстью патронов и только и мог, что прятаться, тайком пробираясь к своим.

Бердыев шел, ориентируясь по компасу. Карта осталась у Осипова, так что партизан точно даже не знал, куда он идет, просто двинувшись на юг и надеясь на то, что узнает знакомые места. Где-то там — база его отряда, там полковник Басов ждет вестей от своих бойцов, оставленных в этой глуши на излечение. И Азамат должен дойти, должен рассказать, что случилось. И вместе со своими товарищами отомстить сразу за все, и за то, что погибла целая деревня, и за то, что убил Матвея собственными руками, послав ему единственную пулю, вместо того, чтобы истратить ее на врагов.

Азамат не умел путать следы по-настоящему, хотя кое-чему и научился, влившись в ряд партизан. И потому, когда где-то неподалеку сперва прозвучали хлопки взрывов, а затем раздалась стрельба, бывший танкист решил, что это погоня. Прижавшись к первому попавшемуся дереву, Бердыев сорвал с плеча АК-74, готовый встретить преследователей свинцовым шквалом, подороже продавая свою жизнь. И только спустя несколько минут он понял, что где-то рядом идет бой, не имеющий никакого

отношения к самому партизану. Трещали автоматы, ухали пулеметы, что-то взрывалось. Еще минут через десять все стихло.

— Что там за херня? — прошептал, разговаривая сам с собой, Азамат. Так ему было проще успокоиться, забыть об одиночестве.

Бердыев мучался, гадая, кто и с кем может воевать в глухом лесу, и одной из мыслей было то, что это его товарищи, партизаны, схлестнулись в дебрях с чеченцами, уничтожившими деревню. Возможно, полковник Басов устал ждать, когда вернутся его бойцы, и сам пришел за ними, только опоздал немного.

Почти уверенный в своей догадке, Азамат решительно двинулся туда, откуда донеслись звуки перестрелки. Все же он сохранял осторожность, сдерживая себя, ведь победителями из короткого боя могли выйти с равной вероятностью обе стороны, и неизвестно, что ждет впереди. Лес сыграл злую шутку с партизаном. Если сперва показалось, что стреляли буквально в сотне метров, за соседними деревьями, то на деле пришлось пройти больше километра, прежде чем Азамат наткнулся на следы боя.

У ног партизана лежал труп, изорванный осколками. Явно или гранатой подорвали, или наткнулся на мину. Тело было сильно изуродовано, но все равно Бердыев понял, что перед ним — чеченский боевик, из тех, которых пригрели янки. Американский камуфляж, АКМ с изогнутым стволом, черная короткая борода, зеленая повязка на лбу, пропитавшаяся кровью — все, как и полагается. Именно такие «звери» ворвались в Некрасовку, именно они убивали местных, забавляясь, упиваясь своей силой.

Обыскав окрестности, Азамат нашел еще несколько трупов, много стреляных гильз, оружие, как поврежденное, так и вполне целое на вид. Все погибшие были чеченцами, в этом Азамат не сомневался, но кто их здесь убил, бывший танкист понять никак не мог. Казалось, горцы тут сражались с пустотой, палили по воздуху из всех стволов, а затем все погибли.

— Чертовщина, — выдохнул партизан, растерянно озираясь по сторонам.

Так и не разобравшись, что произошло в лесу, Бердыев вернулся на прежний маршрут, снова двинувшись на юг. Единственное, что он сделал, прежде, чем покинуть место странного боя чеченцев не иначе как с собственными тенями, это обыскал пару трупов. О брезгливости Азамат забыл уже давно, еще тогда, когда в тверских лесах вытаскивал останки экипажей из сгоревших на марше Т-80 Кантермировской танковой дивизии. И потому сейчас он без особых колебаний обчистил пару мертвецов, разжившись несколькими рожками с патронами калибра 5,45 и тремя ручными гранатами — одной РГД-5 и парой более мощных Ф-1. Заодно взял два перевязочных пакета и упаковку с сухим пайком, только карты ни на одном из трупов не нашлось.

Пополнив запасы, Азмат продолжил свой путь, теперь уже более уверенный в своих силах. Он прошел еще километров пять, прежде чем вспомнил про запас воды. Во фляжке еще что-то плескалось, но на самом донышке. Конечно, октябрь в архангельских лесах — это не май в степях ставрополья, но все же флягу стоило наполнить. Азамат плохо представлял, где он сейчас и много ли еще нужно пройти, да и не был уверен до конца, что идет верным курсом.

Серебристая гладь то ли пруда, то ли небольшого озерца мелькнула по левую руку в тот самый момент, когда мысль о пустой фляге подавила все остальные. Обрадовавшись подарку судьбы, Бердыев изменил направление движения, нацелившись на водоем. Ближе к берегу снова разросся кустарник. Тут-то, продираясь сквозь заросли, Азамат и понял, что он не один. Партизан краем глаза заметил движение на самом берегу и, присмотревшись, увидел человека в камуфляже и походном снаряжении, опустившегося на корточки у воды.