День Победы. Гексалогия
Шрифт:
Пилоты «Гольфстрима» увидели выпущенные по ним ракеты почти одновременно. Они были достаточно опытны, чтобы понять, что обозначают тянущиеся к медленно набиравшей высоту машине дымные нити.
— Нас атакуют! — крикнул командир экипажа, увидев слева от самолета инверсионный след. Пилот, на счету которого были десятки боевых вылетов во время «Бури в пустыне» и позже, в Югославии, и даже что-то, похожее на воздушный бой с сербским МиГ-29, понял, что это значит, испытав неподдельный ужас.
— Ракета справа! — в один голос закричал второй пилот. Не будучи военным, но проведя двадцать лет за
Но первый пилот считал иначе, действуя, если только была хоть малейшая возможность. Зажатый в тиски ракетной атаки «Гольфстрим» выполнил маневр, ложась в вираж. Ему не хватало скорости и высоты, и в любом случае пассажирский самолет уступал любому истребителю, но экипаж и единственного пассажира спасло чудо.
Первая ракета, не обратив внимания на испуганное метание цели, прошла в стороне, двигаясь по прямой, словно по натянутой струне, и, достигнув границы зоны поражения, самоликвидировалась, взорвавшись в облаках. Знай об этом Жэнь Цзимэнь, он бы проклял, наверное, своих соотечественников, из-за которых весь мир смеялся над словами «китайское качество». Неисправность системы наведения увеличила шансы атакованного самолета вдвое.
Пилоты «Гольфстрима», хоть и видевшие промах первой ракеты, не успели испытать ни облегчения, ни радости. Второй снаряд, наведясь на струю выхлопных газов, настиг лайнер, и полуторакилограммовая боеголовка взорвалась на расстоянии вытянутой руки от лакированной обшивки фюзеляжа. Легкие осколки прошили гондолу турбины, перебив топливопроводы, а заодно и тяги управления рулями высоты, превратив самолет в пылающий кусок металла.
— Пожар правого двигателя! — сообщил, срываясь на крик, второй пилот, приборная панель перед которым осветилась тревожным красным светом множества индикаторов. — Утечка топлива!
— Перекрыть подачу топлива в правый двигатель! Держи машину, сколько сможешь! Идем на вынужденную!
«Гольфстрим», хвостовая часть которого была охвачен огнем, держался в воздухе на одной турбине, тяги которой не хватало для того, чтоб хоть ненадолго побороть силу притяжения. Но падение замедлилось, хоть немного, став управляемым, дав пилотам, пытавшимся сохранить контроль над машиной, несколько драгоценных секунд.
— Шоссе, справа, — указал второй пилот, увидев серую ленту дороги.
— Вижу! Будем садиться!
Забыв про перепуганного насмерть пассажира, командир экипажа тянул на себя штурвал, чувствуя, как тот вырывается из его рук. Земля становилась все ближе, зеленый ковер леса распался на отдельные деревья, полоса асфальта, казавшаяся мгновение назад лишь серым росчерком, заполнила весь мир.
— Двести футов, сто пятьдесят футов, — отсчитывал стремительно уменьшавшуюся высоту второй пилот, пытаясь сохранять выдержку даже сейчас, на пороге гибели. — Пятьдесят футов!
«Гольфстрим» снижался с намного большей скоростью, чем было возможно, и под углом намного больше допустимого.
— Шасси! — приказал командир экипажа, услышав от напарника истеричные «тридцать футов».
— Выпущены!
— Приготовиться! Держись!!!
Мощный удар, едва не выбросивший пилотов
Пораженный зенитной ракетой «Гольфстрим» с перепуганным до полусмерти Рональдом Говардом на борту еще не коснулся земли, а по штабу аэромобильной бригады Сто первой дивизии словно пронесся торнадо. Эфир наполнился позывными, радисты надрывались, передавая все новые и новые приказы, а на городском аэродроме уже воцарился управляемый хаос.
— Полковник, сэр, мы определили район нахождения противника, — докладывал командиру бригады один из офицеров штаба, указывая на дисплей с картой окрестностей. — Они применяли ПЗРК, вероятно SA-18 или нечто аналогичное, то есть дальность пуска не может превышать четырех миль. Следовательно, сейчас террористы где-то здесь.
Майор очертил лазерной указкой окружность диаметром не более десятка миль.
— Далеко они уйти не успели, — решил полковник, чувствовавший себя несколько растерянным сейчас, впрочем, чувство это быстро уступало место привычной собранности. — Приказываю блокировать квадраты Чарли-три, Чарли четыре, Эхо-три и Фокстрот-два! Поднимайте все вертолеты — через двадцать минут там должны быть наши парни! И запросите морпехов, нам нужно все, что может летать и каждый, кто может держать винтовку! Этим русским ублюдкам нельзя дать уйти!
— Слушаюсь, полковник, сэр! Вертолеты уже взлетают! У нас в воздухе сейчас один «Жнец», можно направить его для разведки зоны высадки, сэр!
— Выполняйте, майор! Нужно прижать выродков, пока они не ушли далеко!
— Полковник, сэр, есть координаты падения самолета, — крикнул, отрываясь от монитора, один из находившихся в штабе офицеров, такой же взволнованный и нервный, как все, лейтенант. — Квадрат Браво-один, сэр!
— Направьте туда спасательный вертолет! Если есть живые, нужно их вытащить немедленно!
Архангельский аэропорт превращался в растревоженный осиный улей. Грохоча тяжелыми ботинками по бетону, из казарм на летное поле бежали десантники в полной экипировке, под гоняемые злыми криками своих сержантов и офицеров. «Черные ястребы» уже отрывались от земли, разворачиваясь над летным полем и уходя к горизонту. Медленно поднялся в воздухе тяжеловесный двухвинтовой СН-47D «Чинук» с красными крестами на фюзеляже — винтокрылый госпиталь, направленный к месту падения сбитого «Гольфстрима», где, возможно, его появление было еще кому-то необходимо. А несколькими милями дальше уже ложился на боевой курс ударный беспилотник «Рипер», операторы которого, находившиеся на земле, в полной безопасности, видели свою цель.