День Победы. Гексалогия
Шрифт:
— Координаты цели введены! Готов к запуску!
Отыскав взглядом старшего помощника, Шаров произнес:
— Приготовились, Иван Борисович?
Домнин молча вытащил из-за пазухи небольшой плоский ключ на тонкой стальной цепочке, занявший на груди моряка место православного нательного крестика. Да для моряка он и был высшей ценностью, настоящей святыней, ключ от Апокалипсиса, открывавший врата ядерного кошмара. Шаров, достав брата-близнеца этого ключа, шагнул к панели управления.
— Одновременно, на счет три! Раз… Два… Три!
Разом ключи скользнули в прорези, повернувшись на четверть оборота.
— Это может быть реальный пуск!
— Сэр, русский ракетоносец вышел на испытания, — попытался успокоить капитана старший помощник. — Это просто учения!
— Я не собираюсь гадать, в то время как русские ракеты испепелят Нью-Йорк или ваш родной Чикаго. Уничтожить их! Торпедные аппараты — пли!
Крышки торпедных труб американской субмарины отодвинулись, открывая скругленные рыла тяжелых торпед «Марк-48». Каждая из них несла в своем веретенообразном корпусе заряд мощной взрывчатки весом триста пятьдесят килограммов, более чем достаточно для находящейся на глубине подводной лодки. В этот момент акустик многоцелевой подводной лодки К-534 «Нижний Новгород», зафиксировав новый звук, порожденный морской пучиной, безошибочно определил его, доложив своему командиру:
— Противник открыл наружные крышки торпедных аппаратов!
Капитан «Гринвилла», увлекшись преследованием русского «Борея», не знал до последней секунды, что сам оказался в прицеле противника. Субмарины типа «Кондор» проекта 945А, к которому принадлежал и «Нижний Новгород», не зря считались самыми скрытными во всем российской подводном флоте. Стоило только американской подлодке сблизиться с ракетоносцем на несколько миль, слабый, едва ли не тише естественного «голоса» моря, шум его винтов уловили антенны гидроакустического комплекса «Скат-КС» русской субмарины-«охотника».
— Подводная цель по пеленгу двести тридцать, — доложил акустик капитану второго ранга Попову, который при этих словах мало что не подпрыгнул на месте. — Американская АПЛ типа «Лос-Анджелес», товарищ командир! Они в кильватере у «Невского»!
— Сукины дети! Как они посмели сюда заплыть?!
В первые мгновения Попов ощутил гнев, но тотчас на смену этому яркому, сильному чувству пришел стыд. Его задачей в этом походе было прикрытие новейшего ракетоносца, и вот противник смог обхитрить русских моряков, подобравшись вплотную к охраняемому «Борею». Американцы уже могли торпедировать ракетоносец, и он, капитан российского флота, командовавший одной из самых боеспособных русских атомных субмарин, еще остававшихся в строю, не смог бы помешать противнику сделать это.
Изменив курс, «Нижний Новгород» начал сближение с вражеской субмариной. Три субмарины, бесшумные тени, плывущие над вздыбившимся хребтами морским дном в вечном мраке, замерли в вершинах неравностороннего треугольника. Это походило на схватку чудовищно сильных, но при этом абсолютно слепых да еще вдобавок и слабо слышащих бойцов. Сонары и русского «кондора», и американского «лос-анджелеса» работали в пассивном режиме, и Попову неизвестно было даже
Не единожды такие встречи, происходившие в разных уголках бескрайнего океана, заканчивались неумышленными таранами, и, возвращаясь в базы, субмарины приносили из глубины царапины на обшивке, вмятины от мощных ударов, а иногда и более весомые «трофеи» вроде фрагментов обшивки корпуса или ограждения рубки чужого атомохода. Но русский капитан верил, что титановая «шкура» его субмарины, по-настоящему уникальной, выдержит даже лобовой удар, как в свое время выдержал такое столкновение «Краб», субмарина предыдущей серии. А вот американская подлодка «Батон-Руж» после столь тесного «знакомства» была отправлена на слом, чудом доковыляв до ближайшего порта. Так и теперь, если американцу не посчастливится оказаться на пути «Нижнего Новгорода», удар титанового молота весом десять тысяч четыреста тонн, а ровно столько составляло подводное водоизмещение русской подводной лодки, расколет его корпус, как яичную скорлупу. И все же в распоряжении капитана второго ранга Попова было нечто более смертоносное, чем таранный удар, и потому он скомандовал:
— Торпедные аппараты товсь!
Батарея из шести торпедных труб калибра 533 миллиметра, расположенных в носовой части субмарины, была уже готова к бою. В четырех из них лежали тяжелые торпеды, а еще два аппарата занимали противолодочные ракеты «Водопад».
— Можем столкнуться, — заметил с опаской старший помощник, находившийся в рубке «Нижнего Новгорода».
Попов лишь усмехнулся в ответ, хотя смех и казался слишком напряженным:
— Носорог близорук, но при весе в две тонны это не его проблемы!
В этот момент акустик «Нижнего Новгорода» и уловил звук, который мог означать только одно — крышки торпедных аппаратов вражеской подлодки открылись, и в любой момент ее торпеды могут устремиться к цели. Услышав это, капитан второго ранга Попов, вздрогнув, словно от удара, почти закричал:
— Уничтожить подлодку противника!
— Товарищ командир, нельзя! — старший помощник, подскочил, точно ужаленный. — Они в нейтральных водах, никому не угрожают! Мы развяжем новую войну!
— Они изготовили к бою торпеды, и я не сомневаюсь, кто станет целью атаки! Мне плевать на все последствия, кроме одного. Мы вышли в море, чтобы сто наших парней на борту «Александра Невского» вернулись живыми и невредимыми домой, и ради того, чтобы защитить их, я готов нарушить любые нормы международного права! Я не собираюсь потом сожалеть, что из-за дурацкой осторожности погибли люди, наши, российские моряки, которые до последнего верили, что раз мы рядом, им нечего бояться!
Обернувшись к застывшему над пультом командиру торпедной боевой части, Попов рявкнул так, что, пожалуй, его могли услышать и на борту находившейся совсем близко американской субмарины:
— Первый и второй торпедные аппараты — пли!
— Есть!
Две универсальные самонаводящиеся торпеды УСЭТ-80К, выброшенные из торпедных труб сжатым воздухом, отделились от массивного «тела» «Нижнего Новгорода». Акустические системы наведения почти мгновенно захватили цель, и приводимые в движение электродвигателями торпеды на скорости сорок пять узлов ринулись к находившейся в этот момент в трех милях субмарине «Гринвилл».