День победы

Завадский Андрей Сергеевич

Лыков вздохнул, тяжело, по-стариковски, опустившись в удобное кресло с высокой спинкой. Он, привыкший быть частью властного аппарата мощнейшей державы, ждал совсем иного доклада сейчас, хотя и понимал, что это лишь мечты. Враг, формально признавая независимость России, лишил ее былой силы, и теперь отсюда, из-за высоких кремлевских стен, лишь оставалось смотреть в бессилии на то, как алчные соседи, осмелев, вырывают куски посочнее из тела некогда могучей родины.

– Господа министры, совещание закончено, - произнес, наконец, с трудом вновь поднявшись на ноги и при этом опираясь кулаками о стол, Лыков.
– Вы свободны. Всем спасибо!

Дождавшись,

когда притихшие министры покинут зал, глава администрации вышел из него последним. Добравшись до своего нового кабинета, он запер двери изнутри, достал из дальнего угла стенного сейфа непочатую бутылку "Столичной", и, свинтив пробку, прямо из горлышка принялся хлебать обжигающую жидкость, словно воду. Не закусывая, даже не чувствуя, что пьет.

Когда из Раменского позвонил генерал Камински, Валерий Лыков был уже пьян, даже не откликнувшись на стук в дверь и крики секретаря. Ему снился Афганистан, извилистый серпантин горных дорог, пыль над ползущей по теснине колонной, лязг гусеничных траков и нещадно палящее с небесных высот южное солнце. Те дни, когда он был молод, а его страна - по-настоящему сильна. Он не знал еще о том, что агрессоры встретили на Сахалине такой отпор, какого не ожидали.

Полковнику Гленну везло до самой последней минуты. Он успел покинуть истребитель прежде, чем тот охватило пламя, и крылатая машина стала разваливаться на куски. Катапульта сработала с идеальной точностью, на заданной высоте раскрылся купол парашюта, но в тот момент, когда полковник уже почти стоял обеими ногами на земле, удача ему все же изменила.

– О, черт!
– крикнул в голос пилот, едва попытавшись встать на ноги после приземления. Правую голень пронзила такая боль, словно в кость согнали стальной прут.
– Дьявол!!!

Крик это, наверное, был слышен далеко. Эхо испуганно металось меж склонов сопок, поросших редким ельником. А Джим Гленн уже был готов рыдать от отчаяния. С самого первого дня в ВВС ему внушали мысль о том, что, что бы ни случилось в воздухе, его спасут, за ним прилетят, заберут в безопасное место, нужно лишь дождаться. И сейчас встроенный радиомаяк посылал импульсы, указывая его местоположение спасателям. Но прежде, чем те прилетят, явится враг. Нужно спрятаться, подальше уйти от места приземления, от обломков своего истребителя, но сделать это с одной здоровой ногой было почти невозможно.

– Выродки желтомордые!
– выругался вновь полковник, погрозив кулаком небу, в котором уже полностью растаял инверсионный след уцелевшего в схватке F-15J. Японец победителем убрался к себе на аэродром, а за американским летчиком наверняка уже идут.

Распаковав контейнер с НАЗ - носимым аварийным запасом - полковник торопливо рассовал по карманам комбинезона его содержимое. Аптечка, упаковки сухого пайка, деньги для расчетов с местными, причем не только доллары, а настоящие золотые монеты. Все это могло пригодиться, но больше, чем нарезанной бумаге с портретами старых президентов, Гленн доверял девятимиллиметровому пистолету М11, он же "Зиг-Зауэр" модели Р-228, отличной швейцарской машинке. Если джепы все же выследят полковника, это будет его последний шанс, жаль, патронов маловато, всего два магазина, двадцать шесть патронов.

Передернув затвор, полковник сдвинул флажок предохранителя - еще не хватало споткнуться и подстрелить самого себя - и двинулся по лощине, у входа в которую он и приземлился. Где он точно находится, Гленн не знал,

помня лишь, что это центральная часть острова, сравнительно мало населенная, что, пожалуй, и к лучшему, ведь для русских он такой же враг, как для японцев, и от встречи с "аборигенами" глупо было ждать хорошего.

Звук летящего вертолет Джим услышал минут через двадцать. Подпрыгивая на одной ноге, он едва успел доковылять до ближайшего дерева, и уже из-под его раскидистой кроны увидел прошедший на малой высоте геликоптер. Он узнал германо-японский ВК-117, легкую многоцелевую машину типа "Кайовы", так же способную нести неплохой арсенал, вплоть до управляемых ракет "Тоу". Сейчас подвески были пусты, зато в проемах распахнутых люков были видны головы людей в обтянутых маскировочными чехлами касках, смотревших куда-то вниз, и Гленн не сомневался в том, что, точнее, кого они пытаются разглядеть.

Дождавшись, когда вертолет скроется за гребнем ближайшей сопки, полковник двинулся дальше, ковыляя, матерясь сквозь зубы, часто останавливаясь и вслушиваясь в доносившиеся из зарослей звуки. Больше никто над сопками не летал. Путь шел под уклон, становясь все более крутым, и Гленн неожиданно для самого себя оказался на обочине шоссе. А из-за поворота в этот же миг показалась пара больших джипов, очертаниями похожих на "Хаммеры", а следом высунулась острая морда шестиколесной бронемашины.

– Ублюдки!!!

Гленн, почти крича от пронзавшей ногу боли, бросился вверх по склону, боковым зрением отметив, что колонна остановилась. Из машин выпрыгивали люди в камуфляже, а плоская башня вооруженной автоматической пушкой бронемашины разворачивалась, нацеливаясь на сопку. В спину раздались визгливые крики, какое-то птичье чириканье, а затем затрещали одиночные выстрелы.

Полковник карабкался наверх, чувствуя, как скользит под подошвами тяжелых ботинок сырая трава. Над головой просвистели пули, и Гленн, вытащив из кармана пистолет, не целясь, выстрелил трижды куда-то себе за спину, даже не рассчитывая попасть. В отчет раздались уже автоматные очереди, а затем застрекотал спаренный пулемет японской боевой разведывательной машины "Тип 87" - Джим не сразу опознал ее. Автоматическая пушка "Эрликон" пока молчала, для ее калибра беглый американский летчик был слишком мелкой целью. Пули взрыхлили землю слева и справа, перебили ствол деревца, словно циркулярной пилой разрезав, так что щепки впились в лицо пилота.

– Твари!
– прохрипел Гленн, на четвереньках карабкаясь на самую кручу.
– Желтые выродки!

В спину кто-то кричал, преследователи были все ближе, загоняя пилота, как дикого зверя. Снова затрещали выстрелы, и что-то толкнуло Джима в спину, швырнув с размаху на землю. Полковник попытался встать, но тело пронзила резкая боль, что-то теплое потекло по боку под комбинезоном.

– Черта с два, - прошипел Гленн, переворачиваясь на спину и целясь в преследователей из пистолета.

"ЗИГ-Зауэр" в руках пилота дрожал, но все же полковнику удалось поймать в прорезь прицела низкорослого солдата в камуфляже непривычной расцветки. С трудом он нажал на спусковой крючок, громыхнул выстрел, оружие в руке подкинуло стволом чуть не в зенит. Полковник, вспомнивший некстати, что в прошлую войну делали японцы со сбитыми американскими пилотами или моряками с утонувших кораблей, снова нажал на курок. Он стрелял до тех пор, пока откатившийся затвор пистолета не встал на задержку. И в тот же миг откуда-то сбоку ударил пулемет.