День Расы

Будимир

Я не понимаю его вопроса.

— Твоя невеста убита, — произносит он, — ты потерял все и дошел до края. Сегодня заканчивается твое обучение.

Я говорю, что совсем про это забыл. Колючка смотрит на меня не мигая.

Вероятно, в эти секунды решается моя судьба, под этим ледяным взглядом.

— Пессимизм — первый шаг к поражению.

— Я знаю.

— Тогда ответь мне на совершенно простой вопрос. Сейчас. В конце стажировки и перед вступлением в Сопротивление на правах борца. Ты хочешь быть с нами?

— Да!

— Хочешь?

— Да!

— У тебя есть

другой выход? Другие желания?

— Нет!

Колючка помолчал, а потом бросил передо мной на столик два листа бумаги, исписанные его мелким аккуратным почерком.

— Это отчет о твоей деятельности. Я представлю его Генералу, а он передаст дальше. От этого будет зависеть твое вступление в Сопротивление. Прочти его. Обычно это не в правилах, но я тебе всецело доверяю. Ты — мой брат. Исправь в нем все, что тебе не понравится. Я внесу изменения — на этом и закончим с твоим ученичеством.

Я беру в руки отчет. Если я что-то исправлю в нем в угоду себе, то это будет неправильно.

— Я хочу взять тебя с собой в Москву, — говорит великан.

— Для чего?

— Скоро узнаешь.

13

Самый волнующий и торжественный день в моей жизнь.

Говорю без преувеличения. Думаю о том, что еще предстоит сделать всем нам, сколько предстоит сделать всем нам, чтобы окончательно переломить ситуацию в свою пользу. Предстоит пройти кое-какие формальности, но они не имеют особого значения перед фактом моего вступления в касту избранных.

Как бы ни готовился к ритуалу, он всегда будет непонятен и непостижим.

Три дня мы уже находимся в импровизированной казарме далеко за городом, где на заброшенной с виду ферме располагается один из командных пунктов местного отделения Сопротивления. Все три дня кандидаты на вступление, чьи анкеты одобрены руководством, постятся. Нам дают лишь черный хлеб и воду из родника. Трижды в день заставляют принимать ледяной душ и совершать пробежки на открытом воздухе.

Сегодня утром я каждой клеточкой тела ощущаю солнечный свет. Я очищен от скверны загнивающего мира, я делаю шаг к вершине Олимпа. В моем теле поселяется легкость. Я вижу, как блестят глаза моих товарищей. Мы почти не общаемся, просто не испытываем необходимости нарушать сакральное спокойствие. В нашем небольшом помещении царит спартанская обстановка. Топчаны для сна, печь, узкие окошки без занавесок, деревянный пол, стол для приема пищи. Нас ту девять человек, только мужчины. Священное число. Один мой соратник сказал, что мы благословлены богами.

Я ощущаю их дыхание.

Я ощущаю их взгляды.

Я ощущаю их прикосновение.

Я ощущаю мистический ужас.

Самый волнующий и торжественный день в моей жизни — четвертый. Полон ожидания. Начиная с полудня нас вызывают в комнатку, где сидят серьезные люди в черной форме. Они задают нам вопросы, на первый взгляд хаотичные, но это тоже испытание. Они располагают о нас полной информацией, они намереваются заглянуть нам в души и узнать, как там на самом деле. Среди них нет Колючки, я уже давно

его не вижу. Кто-то сказал, что люди в черном приехали специально, чтобы провести церемонию посвящения. Среди них якобы есть те, кто стоял у истоков Сопротивления.

Я вглядываюсь в непроницаемые, покрытые шрамами лица. Я вижу волосы с проседью. Я отдаю этим людям честь.

Седые герои Валхаллы.

Они желают мне удачи.

Собрат, назвавшийся Лисом, сказал нам, что сама церемония будет проходить ночью, при свете ритуальных костров, что он слышал об этом от настоящего активиста Сопротивления. Предки протягивают нам руки через время и сообщают ритм биения собственных сердец. И мы перерождаемся. Мы состоим из шума ветра в сосновом бору, из журчания ледяного ручья, из блеска на зеркальных лезвиях боевых клинков, из смеха счастливых и прекрасных Белых детей. Это мы. Мечта и тяжкий труд во имя будущего.

* * *

Девятеро стоят вокруг костра. На наших лицах отпечатаны багровые блики. Огонь распространяет жар. В прохладный воздух взлетают раскаленные искры. Потрескивают горящие бревна.

Я — не современный человек. Я — северный варвар на древнем становище. Я готовлюсь идти сокрушать Империю зла, ту, что пришла на смену Великому наследию. Я готовлюсь мстить.

За пределами светящегося круга, куда еле доходит свет, я вижу знамена Сопротивления. Главное из них несет на себе восьмиконечную свастику-коловорот на белом фоне. Тяжелая ткань чуть шевелится на ветру.

За спиной у каждого посвящаемого стоит его наставник. Словно тень предка. Все они приехали сегодня в одной машине, молчащие, отягощенные вестями с фронтов борьбы. От Колючки я узнал, что Службе Безопасности удалось разгромить крупную группировку наших соратников и многих захватить в плен. Сопротивление готовит ответный удар. По словам Колючки, он будет ужасным по своим последствиям. Для режима.

Посвящаемые раздеты по пояс. И босые. Наставники — в наброшенных на плечи белых плащах с капюшонами.

Внутри круга стоит человек с факелом в правой руке. На голове его черная маска с прорезями для глаз, он вообще весь в черном. Ледяной взгляд цепляется за каждого из нас. В тишине, нарушаемой потрескиванием бревен, мне чудится, что этот человек попросту привидение, злой дух, явившийся из леса. Что запах от него идет звериный. Запах тотема, позабытого неблагодарными выродившимися потомками северян.

Человек делает полный круг, молча рассматривая посвящаемых.

Он говорит:

— Я пришел сюда, чтобы покинуть старый мир…

Мы говорим хором:

— И чтобы переродиться.

Он говорит:

— Во имя всех павших…

— Во имя всех павших за чистоту крови и свободу нашей земли.

Наши голоса звучат немного нестройно, горло перехватывают спазмы, горло словно прочно опутано пульсирующими кровяными сосудами.

Человек в маске обходит нас, освещая факелом лицо каждого посвящаемого.

— Во имя матерей, сестер и жен…

Мы вторим:

— Во имя матерей, сестер и жен…

— Во имя всех предков, в которых живет наш дух и чей дух мы впитали.