День рождения Марины
Шрифт:
– У меня салонов много, за всеми и не уследишь, – снова занервничала Эстелла. – Это в каком было?
В этот момент телефон Вероники зазвонил, и она без единого слова вылетела из гостиной, забыв о своих распрях с парикмахершей. За дверью послышался её взволнованный голос: – Алло. – На Цветном, – рассеянно отозвалась Лена, провожая Веронику взглядом, полным любопытства.
– Леночка, вы меня поймите, – с жаром заговорила Эстелла, прижимая руку к груди. – Я мечусь среди своих филиалов, как ненормальная. Сегодня – на Цветном, завтра – на Плющихе, послезавтра – на Кутузовском. Только всё равно без меня там творят, что хотят. Приношу свои извинения, если что-то омрачило ваше пребывание у нас в салоне.
– Я? – польщённо воскликнула Лена, моментально переключаясь. – Да с удовольствием! Я ведь, знаете ли, ещё и пою! Может, французский шансон? Я много песен Мирей Матье и Патрисии Каас знаю.
– Что вам будет угодно! – великодушно предложила Эстелла. – Мариночка, ты придёшь? Это случится 25-го, в четверг.
– Разумеется. Если, конечно, не нагрянет непредвиденная ревизия.
Вернувшаяся в гостиную Вероника, порозовевшая от скрытого ликования, как ни в чём не бывало взяла свой бокал с вином и, отпивая глоток, подняла его в воздух: – Марина, с днём рождения! Виновница торжества с улыбкой кивнула ей в ответ. – Налоговые, ревизии… Ужас! – с искусственным оживлением воскликнула Лена. – Милые мои, какие же вы умнички, что таким сложным и серьёзным делом заняты, несмотря на то, что вы – хрупкие женщины! Вот я, например, никогда бы не смогла поднять собственный бизнес. Это же ад кромешный, по моему разумению. Мы же слабый пол как-никак и должны заниматься лишь тем, что по-настоящему нам приятно. Мариночка, за тебя, что ли? Дорогая! За твою потрясающую, неженскую бизнес-хватку! Все снова чокнулись бокалами. – А если у женщины мозги как раз на бизнес настроены, а не на плетение макраме, как у некоторых? В этом случае что, нужно тоже отмахиваться от своих наклонностей и идти в актрисы? – съязвила Вероника, красноречиво покосившись в сторону Лены.
– Ну, вы-то, Вероника, как представитель профессии творческой разве не согласны со мной?
– Девочки, – решительно встряла Марина, полная решимости на допустить нового скандала на своём празднике, – каждый должен заниматься тем делом, которое ему выбрал Бог. Вопрос, как понять его волю и распознать в себе того, кем являешься.
– Лично я очень нескоро поняла, что мне и впрямь нужно писать романы, – призналась изрядно захмелевшая Вероника. – Честно. Усидчивостью я никогда не отличалась. Сама мысль о том, что я должна добровольно запереть себя в четырёх стенах, исключив общение с внешним миром, и писать, писать, писать, буквально приводила меня в ужас. Чем я только не занималась: и в отделе кадров на одном предприятии работала, и недвижимость продавала… Успешно, кстати сказать. Именно благодаря последнему мне удалось довольно быстро купить большой дом ещё задолго до того, как муж принёс домой «свой первый миллион».
– И как же вы всё-таки решились стать писателем? – заинтересовалась Тоня.
– Здесь, конечно, во многом заслуга моего мужа… В самом начале наших отношений он откопал у меня в дальнем углу шкафа секретную коробку. В ней хранились все мои рассказы и стихи, которые я сочиняла ещё в студенческую пору, учась на филфаке. Тогда ещё компьютерами мало кто пользовался, не то что сейчас… Всё писали на бумаге. Вот, он один раз достал коробку, начитался моих художественных экзерсисов и сказал, уверенно так: «Ника, а почему бы тебе не начать публиковаться?» Я сразу стала отнекиваться, мол, не для меня такая профессия, не могу я. Сложно всё это очень… Он тогда отстал, но потом изредка к этой теме возвращался.
– На мозги тебе капал, другими словами, – хмыкнула Лена. – Мариш, а здесь курить можно?
Она оглянулась вокруг в поисках пепельницы
– Ну, можно и так сказать, – невозмутимо откликнулась Вероника. – А я, глупая, всё искала своё дело, страдала. То мне не нравилось, это было не по душе… А домохозяйка из меня тоже никакая, я пробовала…
– Да… Поиски себя – мучительный процесс, – понимающе вздохнула Тоня. – Кстати, Мариночка, я принесла тебе картину, которую обещала дорисовать к твоему дню рождения. Давайте все вместе посмотрим, что скажешь? А может, ты хочешь наедине с собой её распаковать?
– Тааак! Какие могут быть от нас секреты, не понимаю? – немедленно вмешалась Лена. – Ну-ка, давайте заценим, что тут нарисовано! Интересно, как вы, Тоня, видите нашу дорогую Мариночку? А может, у неё кочан капусты вместо головы или руки не из того места растут – в прямом смысле? Тоня неуверенно переспросила: – Марина, так я покажу твоим гостям? – А давай! Здесь все свои! – весело разрешила Марина, доливая шампанское в свой бокал. Она достигла той счастливой стадии опьянения, когда стеснение исчезает почти полностью.
Тоня привычным движением подняла с пола прислонённую к стене картину, сорвала плотный целлофановый слой и поставила её на диван, торцевой стороной на мягкие подушки. Взгляды присутствующих устремились к картине, на которой была изображена полностью обнажённая Марина. Как же она была прекрасна в своём красочном воплощении! В её каштановые курчавые волосы оказались вплетены воздушные полевые цветы, а лицо мягко мерцало и переливалось в свете невидимого глазу солнца. В её тонких ласковых руках трепетала радужная птичка, которая, должно быть, совсем недавно выпорхнула из распахнутой золотой клетки, поваленной набок где-то на заднем плане композиции. Все сокровенные подробности женского естества транслировались миру подробно и открыто благодаря гибкой анатомической раскрепощённости, в которой пребывала нарисованная Марина.
Все дружно ахнули. Первой «отмерла» и заехидничала Лена:
– А мне вот очень интересно: как проходил процесс позирования, а, Марина? Ты в такой позе перед Тоней сидела?
– В той самой, – беззастенчиво соврала Марина, еле сдерживая смех.
Ей стало необычайно весело – ну и лица у всех! Словно они никогда не были в Лувре и не видели все эти бесконечные богемные полотна с обнажённо-раскрепощёнными натурщицами… – Да нет… На самом деле я рисовала одетую Марину, а потом уже сама додумала и создала законченный образ. Эта картина – больше фантазия, чем реальность, – стушевалась Тоня.
– Фантазия у вас, Тоня, развита великолепно, – деликатно похвалила её Эстелла.
– Марина, а у тебя на руке есть такая татуировка? – вдруг спросила внимательная Вероника и указала на картину. И правда, на слегка развёрнутом к зрителю белоснежно-мраморном Маринином плече был начертан крошечный графический символ чёрной луны, опутанной сизыми ночными облаками.
– Нет, – отстранённо пробормотала Марина, впившись взглядом в непонятный значок, – терпеть не могу татуировки. – Ну и зачем вы нашей имениннице наколки пририсовали, словно она – уголовник? – с насмешливым укором обратилась Лена к Тоне.
– Это сумрачная луна, – немного порозовев, пояснила художница, – она даёт человеку возможность сделать сознательный выбор между добром и злом. Поначалу она искушает его, запутывает, делает чёрствым, толкает на страшные и необдуманные поступки, но, если человек всё же предпочёл радость, созидание и свет, он перейдёт на новый уровень, приобретёт стойкий иммунитет ко всему греховному, порочному, разрушающему.
– Вот это подоплёка! – издевательски хохотнула Лена. – А ничего посложнее вы не могли выдумать, госпожа художница? Сумрачная луна, добро и зло, бла-бла-бла… Вот так подарочек на день рождения!