День рождения
Шрифт:
— Ты меня не разлюбила? — прошептала Бори.
Соседка возмущенно отвернулась. Ну что за молодежь пошла нынче! Нет чтобы спросить: не давит ли гипс, или что говорят врачи — так она с расспросами к матери пристает. Вот эгоистка! «Ты меня не разлюбила?» Это ей, видите ли, важно, а не материнское здоровье.
А мама смотрит на белоснежную простыню и слабыми, как у ребенка, пальцами гладит руку дочери, ее младшенькой. И она видит саму себя такой же девочкой: как она несет из лесу домой вязанку хвороста — большую, тяжелую, чтобы не ходить в лес по дрова дважды. А однажды случилось ей и заблудиться в лесу; она ведь не ученая, всего несколько классов кончила и меньше Боришки знает о
— Конечно, люблю, — спокойно, без всякой сентиментальности, казалось, даже суховатым тоном сказала мама.
А женщина на соседней койке, никогда не имевшая детей, возмутилась в душе: «Это надо же! Ноги ей переломали, а она, представьте, ни о чем больше говорить не хочет, как о любви!»
Неправда, говорили и о другом.
— Отпразднуйте без меня, но как положено и сочельник, и Новый год. И смотрите, чтобы у всех было только хорошее настроение! Доктор говорит, что мне придется тут еще долго полежать. Так что уж вы потерпите там без меня!
— Ладно, — сказала Бори.
— Соскучилась я по отцу и по Циле — по всем вам. А платье во всем этом ты не вини. И носи его! Слышишь?
«Они еще и о платье говорят. Потрясающе!»
В распахнувшихся дверях заскрипел колесиками столик-тележка: это сестра привезла завтрак.
— Посетители во время завтрака? — удивилась сестра. — Это что же, доктор разрешил?
— Я уже ухожу.
И Бори вышла, ни с кем не попрощавшись, не поцеловав мать. Женщина на соседней койке снова покачала головой. А Штефания Иллеш ни разу за все время не улыбнулась. Не удержалась и, горестно вздохнув, посетовала:
— Ну отчего она у меня такая?!
Спустившись вниз, Бори на мгновение остановилась в парадном. А над городом уже занялось настоящее зимнее утро: с синим небом, колючим морозцем и улыбающимся солнцем. За всю свою жизнь Бори, так пристально следившая за сменой своих хороших и плохих настроений, не помнила чувства, подобного тому, что охватило ее вдруг сейчас. «Будто села я вчера вечером на какой-то поезд, — думала она, — а он мчится вперед с бешеной скоростью, и я не успеваю даже прочитать названия проносящихся мимо станций и потому не знаю, куда еду…»
Бори зашла к технику-смотрителю, та раньше, бывало, и не замечала ее, а теперь сама вышла из-за стола навстречу Боришке, обняла ее, погладила по голове.
— Ты не стесняйся, заглядывай ко мне почаще и вообще давай нам знать, как там мама! А отцу передай, пусть напишет заявление на получение денежного пособия: в этом году премию за лучший участок вы, наверное, уже не сумеете получить, как бывало. Но это все пустяки. Главное, чтобы мама поскорее поправилась, а тогда все премии ее будут. Ну, беги, Боришка!
Дома, в парадном, нос к носу столкнулась с тетушкой Чисар. Та дотошно расспросила: где была, какие новости, а затем кнопкой приколола на доску объявлений записку: «24 декабря в 15.00 в квартире Чисаров состоится собрание-пятиминутка жильцов дома». И что только не выдумают? Собрание в самый канун праздника!
Проследовала к выходу госпожа Ауэр с красивой хозяйственной сумкой в руках.
— В три часа собрание! — напомнила тетушка Чисар.
— Видела, — улыбнулась госпожа Ауэр. — Время
После обеда? А вчера Сильвия сказала Боришке, что она сегодня встречается с Галамбошем в «Фонарике» и там представит своего жениха отцу!
— Вчера весь день готовились, уборку в квартире делали. Я даже заказать ничего не успела. В доме до сих пор все вверх дном. Полы натереть еще надо. У меня уж так заведено: перед рождеством обязательно делать генеральную уборку.
Если в доме затеяли уборку, значит, никаких гостей у Сильвии не могло быть: ни отца, ни его новой жены, и все ее пальто на месте — никакой родственнице она их не отдала. Завралась Сильвия, каждое ее слово — ложь, ложь и ложь!
— Но я со всем заранее согласна, милочка, что бы вы там ни постановили. Мне все равно. Я слышала, Боришка, у вас несчастье? Надеюсь, ничего серьезного?
Госпожа Ауэр снова улыбнулась. Но лишь сейчас, впервые за много лет, Боришка вдруг разглядела, что за этой ее милой улыбкой нет ничего, даже простого любопытства. Она промолчала. Госпожа Ауэр либо сочла ее молчание за ответ, либо и не ожидала ответа, только из приличия спросив, как себя чувствует мама, уже скрылась за дверью.
Дома Бори сразу принялась за работу. Она долго провозилась с плитой, растапливая ее; много времени заняла уборки, прежде чем квартира приняла обычный прибранный вид. Дров и угля было мало: вчера тетя Гагара сожгла весь их недельный запас. Поэтому, захватив с собой две корзины, Бори отправилась в подвал. Не любила она туда ходить. Нет, совсем не потому, что боялась, а просто не любила. Вот и сейчас, включив свет и увидев щербатые ступеньки лестницы, она почувствовала, как по спине побежали мурашки. Упругой поступью спортсменки — недаром ради Варьяша старалась в свое время — Бори стремительно сбежала вниз. И, только наполнив корзины брикетами и взглянув на эту же узенькую, очень крутую лестницу снизу, она поразилась: бедная мама, и как же это она каждый день таскает такие тяжелые корзины с углем?! А вдруг оступится, упадет? Мама же не занимается гимнастикой, не ходит тренироваться — ей только работать поспевай… В это время кто-то позвонил. Карой Иллеш сделал в доме такую проводку, что, если кто-нибудь вызывал дворника, звонок можно было услышать повсюду — на лестнице, во дворе, в подвале и даже на чердаке. Ведь мама постоянно работала где-то в доме, не сидела сложа руки в своей квартире.
Бори взбежала вверх по лестнице с полными корзинами в руках, недоумевая, кому бы в эту пору мог понадобиться дворник. Может быть, почтальон, обычно оставляющий у них посылки и заказные письма для жильцов, находящихся днем на работе? А может, участковый пришел сказать, что нужно чаще убирать снег с тротуара?
Ведь с того часа, как отец ушел на работу, она и за метлу еще не бралась. А может, просто так кто-нибудь — скорее всего, тетя Гагара. Но у двери стоял инженер. Рудольф! В руках у него был чемодан.
Еще вчера и позавчера, мечтая об этой встрече, Бори представляла себе: «Он мне скажет: «Целую ручку», и я ему отвечу: «День добрый». Приглашу в комнату, усажу в кресло, угощу ликером. Сильвия говорит, что всех гостей нужно угощать, тем более мужчин».
Но они просто поздоровались, одновременно сказав друг другу:
— Доброе утро!
Затем Рудольф добавил:
— Как чувствует себя ваша мама? Лучше?
«Лучше. Я уже была у нее, говорила с ней, скажу я», — думала Боришка, но сказала только: