День саранчи (сборник)
Шрифт:
Счастливая улыбка на лице Гомера заставила его устыдиться своих мыслей. Он несправедлив. Гомер - скромный благодарный человек, который ни за что не станет смеяться над ней, который вообще ни над чем не способен смеяться. Благодаря этому прекрасному его качеству она с ним сможет жить гораздо более возвышенной - по ее представлениям - жизнью.
– Что случилось?
– мягко спросил Гомер, положив тяжелую руку ему на колено.
– Ничего. А что?
Тод передвинулся так, чтобы рука соскользнула.
–
– Задумался кое о чем.
– А-а, - сочувственно произнес Гомер.
Тод не мог удержаться от ехидного вопроса:
– Когда вы собираетесь пожениться?
Гомер, видимо, был задет.
– Разве Фей вам про нас не рассказывала?
– Так, немного.
– У нас деловое соглашение.
– Вон оно что…
Чтобы убедить Тода, он пустился в длинные бессвязные объяснения - видимо, те же, какие он практиковал на себе. Он даже не ограничился чисто практической стороной и заявил, что это делается ради бедного Гарри. У Фей ничего не осталось на свете, кроме артистической карьеры, и она должна добиться успеха ради папы. До сих пор она не могла стать звездой потому, что у нее не было нужных туалетов. А у него есть деньги, он верит в ее талант, и ничего нет естественнее, чем заключить такое деловое соглашение. Тод, случайно, не знает хорошего адвоката?
Вопрос был риторический, но он стал бы практическим и тягостным, если бы Тод улыбнулся. Тод нахмурился. Это тоже было ошибкой.
– Нам нужно найти адвоката на этой неделе и составить документ.
В его нетерпении было что-то жалкое. Тод хотел ему помочь, но не знал, что сказать. Он все еще ломал над этим голову, как вдруг с холма за гаражом донесся женский крик:
– Милон! Милон!
Это было высокое сопрано, очень звонкое и чистое.
– Что за странное имя, - сказал Тод, обрадовавшись случаю переменить тему.
– Может быть, иностранец, - предположил Гомер.
Из-за гаража появилась женщина. Она была энергичная, полная и очень американская.
– Вы не видали моего малыша?
– спросила она, беспомощно разводя руками.
– Милон такой непоседа.
К удивлению Тода, Гомер встал и улыбнулся женщине. Фей, видимо, оказалась хорошим средством от застенчивости.
– У вас пропал сын?
– спросил Гомер.
– Нет, нет, - просто прячется, чтобы подразнить меня.
Она протянула руку.
– Мы соседи. Я - Мейбл Лумис.
– Очень приятно. Я - Гомер Симпсон, а это - мистер Хекет.
Тод тоже пожал ей руку.
– Вы давно здесь живете?
– спросила она.
– Нет, я недавно приехал с Востока.
– Неужели? А я здесь седьмой год, со смерти мужа. Можно сказать - старожил.
– Значит, вам тут нравится?
– спросил Тод.
– В Калифорнии?
– Ее рассмешило предположение, что кому- то может здесь
– Ведь это же рай земной.
– Да, - солидно подтвердил Гомер.
– К тому же, - продолжала она, - я должна здесь жить из-за Милона.
– Он болен?
– Ну что вы. Это вопрос его будущего. Агент называет его самой большой маленькой достопримечательностью Голливуда.
Столько страсти было в ее голосе, что Гомер отпрянул.
– Он снимается?
– осведомился Тод.
– Еще бы, - отрезала она.
Гомер попытался ее задобрить:
– Это же очень хорошо.
– Если бы не блат вокруг, - с горечью сказал она, - Милон давно бы был звездой. Дело не в таланте. В связях. Ну что есть такого у Ширли Темпл, чего нет у него?
– Да… не знаю, - промямлил Гомер.
Не дослушав его, она издала устрашающий рев:
– Милон! Милон!
Тод видел таких на студии. Она была из полчища матерей, которые таскают детей по отделам найма и сидят часами, неделями, месяцами, дожидаясь случая показать, на что способен Ребенок. Есть среди них очень бедные, но даже самые бедные умудряются - часто ценою больших лишений - наскрести достаточно денег, чтобы отдать ребенка в одну из бесчисленных школ, воспитывающих таланты.
– Милон!
– еще раз вскричала она, потом засмеялась и опять стала добродушной домашней хозяйкой, круглолицей коротышкой с ямочками на толстых щеках и толстых локтях.
– У вас есть дети, мистер Симпсон?
– спросила она.
– Нет, - ответил он, зардевшись.
– Вам повезло - столько с ними мороки.
Она рассмеялась, показывая, что это не надо принимать всерьез, и снова позвала сына:
– Милон… Ну Милон…
Следующий ее вопрос изумил их обоих:
– Кому вы следуете?
– Чего?
– сказал Тод.
– Ну… Взыскуя Здоровья - я имею в виду, на Стезе Жизни.
Оба разинули рты.
– Я сама сыроедка, - сказала она.
– Наш глава - доктор Силл. Может быть, вам попадались его объявления - «Знание Силла»?
– А-а, понял, - сказал Тод, - вы вегетарианка.
Она посмеялась над его невежеством.
– Отнюдь. Мы гораздо строже. Вегетарианцы едят вареные овощи. Мы признаем только сырые. Мертвая пища ведет к смерти.
Ни Тод, ни Гомер не нашлись, что сказать.
– Милон!
– снова начала она.
– Милон…
На этот раз из-за гаража донесся ответ:
– Мама, я здесь.
Через минуту показался мальчик, тащивший за собой маленький парусник на колесиках. Он был лет восьми, с бледным изнуренным личиком и высоким озабоченным лбом. Большие глаза смотрели пристально. Брови были аккуратно и ровно выщипаны. Если не считать отложного воротника, он был одет как взрослый - в длинные брюки, жилет и пиджак.