День счастья — завтра
Шрифт:
Я доехала до нее за полчаса, пристроившись на Кутузовском за черным БМВ, мчавшимся с мигалкой по разделительной полосе. Гаишники удивленно смотрели вслед моему «фольксвагену», а я делала вид, что я машина сопровождения: ехала не четко сзади, а чуть-чуть сбоку, словно прикрывая БМВ.
Свекровь оказалась в котельной дома. Я искала ее довольно долго. Среди красных блестящих агрегатов фирмы Buderus, на фоне красных крашеных стен моя свекровь смотрелась очень органично. Она была в золотистом шелковом халате. Уверена, надевая его,
— Реснички, говоришь? Подружка? — рыдала моя свекровь.
Через какое-то время я поняла, что у моего свекра есть любовник.
Не собачка, не девица — любовник.
— Ты представляешь! — возмущалась она сквозь слезы.
Как будто это могло быть новостью. Как будто ее муж улетел в космос. Или починил утюг.
Мне очень льстило то, что своим зрителем она выбрала именно меня. И немного пугало.
— Я с ним про косметику, про наряды, и все вроде хорошо! Вот, думаю, молодец Никита. Мы правда прям подружки стали, и вдруг это!
— Он сам вам сказал? — осторожно спросила я, не до конца уверенная в границах ее откровения и не зная толком, могу ли я вообще к этим границам подходить.
— Да влетел ко мне в спальню, как сумасшедший! Орал так, что ты бы не поверила!
— Из-за чего?
Котлы периодически вспыхивали и хлюпали.
— Да его кто-то похитил, кому он, на хер, нужен, а он орет, что это я организовала! Ты представляешь?
Я представляла. Что я беспомощная, самоуверенная, глупая и напыщенная. Что я вообразила себе, что на что-то способна. Что из-за меня, возможно, пострадал человек. Что этим человеком могла оказаться я сама. Или мой ребенок. Стало страшно. Захотелось остаться в этой красной котельной навсегда. Просить прощения. У свекрови, у всех остальных.
Просто умереть. И пусть никто никогда не произносит моего имени. Чтобы не было стыдно.
Раствориться в пространстве. Стать невидимой.
Свекровь что-то говорила мне. Ее губы двигались как в замедленной съемке. Потом поплыли куда-то в сторону, словно были маской для Хэллоуина, которую сняли с лица.
Я потеряла сознание.
Когда я открыла глаза, я показалась себе вареной морковкой в красной эмалированной кастрюле. Кружилась голова.
Я попила воды. Интересно, обмороки — это признак возраста? Или просто давление?
— Мы все знаем, — сообщила Мадам, — не представляю, как это произошло. Мы следили за домом, но похищение не коснулось его обитателей.
Я вдруг поняла, что если бы хотели похитить меня, то обязательно похитили бы. Это уже не шутки.
Любовник позвонил свекру на мобильный два часа назад.
— Тебе нужно отдать им миллион, — сказал он хриплым испуганным голосом. И добавил: — А то они меня убьют.
— Где ты? — закричал свекор. — Что произошло?
— Меня все время бьют, они… — Телефон разъединился, в трубке раздались гудки.
Они перезвонили снова минут через двадцать.
— Собирайте
— Дайте мне поговорить с ним! Дайте ему трубку! — закричал свекор.
— Нет.
Снова раздались гудки.
— Любимый мой! Маленький мой! Где ты? — шептал свекор, не обращая внимания на свою жену.
Она стояла в дверях, и ее разрывали на части жалость и ненависть. Части были равными.
— Ты знала! — закричал свекор. — Ты знала! И ничего не сделала! Никита, ты же сказала ей?
Я кивнула. Они смотрели на меня. На какое-то время я почувствовала себя персоной VIP в этом доме.
Телефон зазвонил в руках свекра, и он чуть не выронил его от волнения.
— Алле, — прошептал он в трубку, — скажи мне, они в масках? Они в масках?… Мальчик…
По его лицу было ясно, что разговор оборван на том конце телефона.
— У него на глазах повязка, — сообщил он жене, — это хороший знак.
— Значит, они не собираются его убивать, — подтвердила моя свекровь.
— Замолчи! — Свекор вскочил с кресла и забегал по периметру гостиной. — Это я убью тебя! Если это твоих рук дело! Я убью тебя! Ты поняла, старая стерва?!
Они стояли друг перед другом, и он был похож на взбешенного мальчишку, только что пережившего уличную драку, а она… Она тонко улыбнулась одной половинкой рта и, красиво взмахнув рукой, ударила мужа по щеке с таким видом, словно она гранд-дама, которая отхлестала веером зарвавшегося кавалера. Кавалер удивился, но виду не подал.
Мы втроем сидели в гостиной, и каждый думал о своем.
Я — о том, что я во всем виновата.
Свекор — о том, как плохо «его мальчику».
Свекровь — о чем думала свекровь? Интересно, хватило у нее душевных сил на то, чтобы не желать зла любовнику своего мужа в такой ситуации?
— Заявлять нельзя, — сказала свекровь.
— Будем давать деньги, — кивнул свекор. — Только бы с ним ничего не сделали…
Он выглядел таким несчастным. Ничего удивительного не было в том, что жена подошла к нему и прижала к себе его голову. И провела рукой по волосам. Искренне.
«Есть женщины в русских селеньях».
Я вышла на улицу.
Началось настоящее бабье лето. Солнце палило, как на Лазурном Берегу в июле на Монако-Бич.
Я сняла свитер и осталась в одной летней майке.
Захотелось еще снять кроссовки и надеть мои любимые махровые Jimmy Choo на высокой танкетке. Розовые. За $300. Недорого. И поехать в SPA. И чтобы вся эта история была не моей проблемой.
Мои девушки, обученные и подготовленные телохранительницы модного агентства «Никита», выглядели растерянными.
— Мы слишком поздно перевели их разговор, — оправдывалась Мадам, — опоздали буквально на час. Они захватили его, когда он выходил из дома.
— Мы даже не сразу поняли, о ком речь, — сказала Эрудит, глядя на носки своих туфель.