День Святого Валентина

Воробей Таня

Взглянув на Тимура, на его ладную шею, на прямой, бесстрашный взгляд, Шура подумала: "Он похож на всё, что угодно".

– Может и похож. Откуда мне знать?
– вслух сказала она.
– Я в жизни не встречала ни одного поэта.

Почему-то все опять засмеялись, и налили вина, и сомкнули бокалы, произнося тосты, желая Тимуру дальнейших успехов, а главное - вдохновения. И при этом все почему-то смотрели на Тоню, а она кивала, понимая значение этих взглядов.

А Шурка всё думала о том, как же должен страдать человек, чтобы в его душе родились такие строчки.

Она вспомнила старый клип Мелен Фармер про кладбище и чуть не заплакала от жалости к Тимуру, к своим родителям, к этому плюшевому медведю и, конечно, к себе. В этом клипе один человек приезжает на кладбище к своей жене, а она появляется перед ним, как живая. Они вместе гуляют, осторожно ступая между могил, держатся за руки и радуются друг другу. А потом она покидает его, потому что мёртвым нельзя долго находиться рядом с живыми, и ещё потому, что земля зовёт её к себе, обратно, а он садится на трамвай и уезжает, чтобы дальше жить своей несчастной, потерянной жизнью.

– Давайте так, - вдруг предложил Тимур, - пусть каждый расскажет о своей первой любви. О самой первой. Давайте?

– А что значит - о первой?
– заволновался тип с неприятными усиками. Первая - это какая? Это та, что перед второй?

– Первая - это та, о которой ты сразу вспомнил, как только я сказал первая. Ну, с кого начнём?

– Ишь ты, - захрипел один из близнецов Сальниковых и шутливо погрозил пальцем, - выдумал тоже. Не будем мы об этом рассказывать.

– Если никто сам не вызовется - придётся спички тянуть. Тоня, у тебя в доме есть спички? Кому короткая достанется, тот и начинает.

– Нет, брат, - сказал усатый, - мы свои спички уже вытянули. Теперь одна осталась - твоя, так что - мы тебя слушаем.

– Так и быть, - улыбнулся Тимур и откинул упавшую на глаза чёлку, как раздвигают кулисы перед спектаклем.
– И мы с моей первой любовью не избежали общей судьбы - нам пришлось расстаться.

– А почему она от тебя ушла?
– спросил другой Сальников.

– Разве я сказал, что она от меня ушла?

– Эх, ты, - почти обиделся усатый, - и здесь уел слабый пол. Не мог соврать, что ползал на коленях и умолял её остаться, а она... Она была неумолима и великолепна!

– Нет, так не пойдёт, ведь это я её бросил. И расскажу - почему. Дело в том, что она мне не верила. Как и заведено в период ухаживания, я дарил ей всякую ерунду. Но особенно часто - цветы. Чайные розы, гвоздики, тюльпаны, которые уже через несколько дней так отвратительно разевают свои пасти. Я дарил ей цветы и говорил, что вырастил их на подоконнике в своей комнате. А она мне не верила.

– Ты правда их сам выращивал?
– спросила Тоня.

– Конечно, нет!
– улыбнулся Тимур.
– Но недоверие оскорбляло любящее сердце. И я до сих пор думаю, что это - уважительный повод для разрыва.

Остальные отказались рассказывать о своей первой любви. Одни посчитали, что это - слишком личное, другие не захотели состязаться с Тимуром в острословии. И только одна Шурка с грустью подумала, что ей-то решительно не о чем рассказать. Не может она вести счёт своим любовям, потому что не было в её угрюмой жизни - ни одной.

Шура

склонилась Тоне к самому уху и шепнула:

– Я пойду, ладно?

– Да-да, Шурок, спасибо тебе за всё.

И она чмокнула соседку в щёку, оставляя на скуле отпечаток коричневой помады.

– Не за что. Не стоит. Так, ерунда, - она махнула рукой и покраснела, потому что никогда не умела принимать благодарность.
– Это тебе спасибо, что позвала.

И уже около двери, в коридоре, Шура столкнулась с Тимуром. Не заметила его в полумраке и врезалась на полном ходу.

– Ой, - она испуганно отскочила.
– Это ты?

– Самый глупый вопрос, какой только можно придумать, - из темноты засмеялся он.
– На вопрос: "Это ты?" возможен только один ответ: "Да, это я". А ты что, уже уходишь?

– Извини, мне надо идти.
– Почему-то ей казалось, что перед ним обязательно нужно извиниться. Не хотелось, чтобы он подумал, будто ей не слишком понравились его песни.
– А то ба будет волноваться. А у неё сердце.

– Понятно, - сказал он.
– Надо так надо.

Он щёлкнул выключателем и зажёг свет.

Они стояли напротив друг друга, и никто не решался первым сдвинуться с места.

– Может, тебя проводить? Ты далеко живёшь?

Вот тут пришла её очередь смеяться. И он снова увидел её улыбку, на несколько секунд превращающую гадкого утёнка в прекрасного лебедя.

– Ты такой рассеянный, - отсмеявшись, проговорила она.
– Тоня же всё про меня рассказала. Она - в двадцать первой квартире, я - в двадцать второй.

– А-а, ясно, - он хлопнул рукой по лбу и досадливо помотал головой. Ну, ладно, тогда топай. Смотри, не заблудись.

– Постараюсь.

Она открыла дверь и уже на пороге обернулась, расстроенная, и спросила:

– Как ты думаешь, мы когда-нибудь увидимся?

Он не ожидал, да и не хотел таких вопросов. И, правда, что за глупость? Почему это так важно - увидятся два полузнакомых человека ещё раз или нет?

– Конечно, увидимся, - сказал он и потрепал её по плечу. Всё-таки славная маленькая девочка, нельзя её обижать.
– И не раз.

– А мне почему-то кажется, что нет, - грустно сказала она и посмотрела на него каким-то диким, безумным взглядом.
– Я вот сейчас подумала, что нет, и мне так жутко стало...

– Обязательно увидимся, - сказал он, подходя к ней ближе.
– Хочешь, я тебе свой диск подарю?

– Да, - она глупо заулыбалась.
– А когда?

– Как только выйдет, - пообещал он.
– Первый же компакт - тебе.

Он притянул её к себе за косу и поцеловал в щёку, почти у виска.

– Ну, топай. Приятно было познакомиться. И это правда.

Когда за ней захлопнулась дверь, Тимур облегчённо вздохнул и облизал губы. Помада, оставленная Тоней на щеке этой девочки теперь оказалась у него на губах. Коричневая помада и привкусом корицы и молотого кофе.

– Послушай, а кто это такая?
– спросил он у Тони.
– Разве она твоя подруга?

– Подруга?
– Тоня усмехнулась.
– У меня нет и не может быть подруг. А это так, соседка.