Дэн Сяопин
Шрифт:
На этот раз он будто подводил итог самобичеванию, давая понять, что всё до конца продумал, осознал, сделал выводы. «Я совершил множество ошибок, — писал он. — …Источник моих ошибок — в том, что я отошел от масс, от практики, не преодолев коренным образом мелкобуржуазного мировоззрения». Он признавал, что «самой большой [из] допущенных им в прошлом [ошибок]» была та, что он «не держал высоко великое знамя идей Мао Цзэдуна». В результате, подчеркивал он, «я… дошел до того, что вместе с Лю Шаоци выдвинул контрреволюционную буржуазную реакционную линию. Как Генеральный секретарь, я плохо вел работу, не докладывал своевременно обо всем Председателю и совершил ошибку, создав независимое королевство». Дэн вновь покаялся в том, что в начале 1960-х годов поддержал семейный подряд, а также заявил, что не может простить себя
В общем, он дал понять, что плохим был только в прошлом, а теперь, «перековавшись», превратился в сознательного члена партии. «Я мог бы выполнять какую-нибудь техническую работу (например, по обследованию или изучению [положения в стране]), — повторил он то, что уже писал Мао. — Никаких других пожеланий у меня нет. Я спокойно жду указаний Председателя и ЦК. От всего сердца желаю Председателю безграничного долголетия!» 284
И Мао наконец остался доволен. То ли действительно поверил Дэну, то ли продолжал сентиментальничать. Через 11 дней он наложил резолюцию на его письме: «Товарищ Дэн Сяопин совершил серьезные ошибки. Однако его следует отличать от Лю Шаоци. 1. Он в Центральном советском районе подвергся критике, будучи одним из четырех преступников, которых тогда именовали Дэн, Мао, Се и Гу. Он был главарем так называемых маоистов… 2. У него нет проблем в прошлом. Он не капитулировал перед врагом. 3. Он хорошо помогал товарищу Лю Бочэну, у него есть боевые заслуги. Кроме этого, никак нельзя считать, что он не сделал ничего хорошего после того, как мы вошли в города. Например, он возглавлял делегацию на переговорах в Москве и не согнулся перед советскими ревизионистами. Кое о чем из этого я говорил и раньше и сейчас повторяю еще раз» 285. После этого даже Цзян Цин заговорила о необходимости «восстановить» Дэна «во всех должностях в соответствующее время», поскольку он «закалился, пройдя тяжелый путь борьбы-критики-перестройки» 286.
Теперь возвращение Дэн Сяопина стало лишь формальностью. Но его ускорило несчастье: в январе 1973 года состояние здоровья Чжоу Эньлая резко ухудшилось. Еще в мае 1972 года Чжоу был поставлен предположительный диагноз — рак мочевого пузыря, а вот сейчас он подтвердился. Заменить премьера было некому. Только Дэн с его опытом и энергией, знаниями и организаторскими способностями мог взять на себя работу по руководству народным хозяйством. По крайней мере разгрузить Чжоу. И Мао дал в конце концов приказ вернуть во власть бывшего «каппутиста».
Девятнадцатого февраля 1973 года Дэн и Чжо Линь с чадами и домочадцами покинули «Особняк генерала». Провожали их рабочие тракторных мастерских. Чжо Линь угощала их мандаринами и засахаренными фруктами 287.
Дэну шел уже шестьдесят девятый год, но чувствововал он себя бодро. Лишь изредка у него понижался сахар в крови. Но он всегда держал при себе бутылочку со сладкой водой либо сиропом и, почувствовав себя плохо, делал несколько глотков. «Меня еще на двадцать лет хватит, — радостно повторял он, когда приступ проходил. — …Без всякого сомнения, поработаю двадцать лет» 288.
Но впереди его ждали новые испытания. Путь к вершине не был усыпан розами. Приходилось бороться, ждать, выживать.
Часть пятая
«МЯГКИЙ, КАК ХЛОПОК, ОСТРЫЙ, КАК ИГЛА»
СХВАТКА С ЦЗЯН ЦИН
В Пекин Дэн с семьей прибыл 22 февраля 1973 года. В отличие от южной Цзянси, где уже ощущалась весна, здесь, на севере, еще вовсю господствовала зима. Лежал глубокий снег, было морозно и ветрено. На перроне бывшего «каппутиста» и Чжо Линь радостно приветствовали сотрудники канцелярии ЦК. Они же отвезли всю семью в заранее подготовленную для них резиденцию в западном пригороде столицы. Это был
Наконец-то почти вся семья была вместе. Только Пуфан опять находился в госпитале. Зато помимо трех дочерей и младшего сына в доме поселились три зятя: пока родители жили в Цзянси, все дочери успели выйти замуж. Сначала, в 1971 году, свое счастье обрела средняя дочь, Дэн Нань. Она вышла замуж за однокурсника по имени Чжан Хун, с которым работала в деревенской коммуне. В ноябре 1972-го в Наньчанском госпитале она родила девочку, которую по предложению младшей дочери Дэна, Маомао, назвали Мяньмянь («Соня»). Это странное имя выбрали потому, что малышка появилась на свет «в период политической „зимней спячки“ деда». Как же все тогда были политизированы! Новоиспеченный дедушка чувствовал себя на седьмом небе. «Сейчас у меня есть внучка, а вы теперь уже никто», — сказал он домочадцам 2.
Второй вышла замуж младшая дочь, Маомао, — за сына бывшего заместителя министра здравоохранения. С ним ее свела подруга, знавшая его по Пекину. Звали молодого человека Хэ Пин, и был он студентом Харбинского военно-строительного института. Его отца тоже репрессировали, так что у новобрачных было немало общего.
Наконец последней устроила свою жизнь Дэн Линь, самая старшая. В отличие от сестер она никогда не была привлекательной. Болезненно полная и некрасивая, в больших толстых очках, она не вызывала интереса у мужчин, даже несмотря на недюжинные таланты. Дэн Линь хорошо пела и рисовала, училась сначала в средней школе при Пекинской консерватории, а затем окончила Центральный институт изобразительных искусств. В семье она считалась самым творческим человеком, а ее работы, выполненные в традиционной манере гохуа (китайской живописи) тушью и акварелью на шелке или бумаге, привлекали внимание даже специалистов. Но все это не помогало ей в личной жизни. В конце концов ее просто сосватали: за хорошего человека по имени У Цзяньчан, научного сотрудника Института цветных металлов.
Так что семья у Дэна и Чжо Линь увеличилась. Все здоровые дети были при деле: Дэн Линь работала в Академии художеств, Дэн Нань — в Институте автоматики, Маомао училась на лечебном факультете Пекинского медицинского института, а Фэйфэй — на физическом факультете Бэйда.
Обосновавшись в Пекине, Дэн вновь взял к себе на работу прежнего секретаря Ван Жуйлиня, который все «смутное» время проходил перевоспитание тоже в одной из «школ 7-го мая» в провинции Цзянси. Вернулись к Дэну и его прежний охранник Чжан Баочжун и слуга У Хунцзюнь. В общем, жизнь, похоже, налаживалась.
Между тем 9 марта 1973 года Чжоу Эньлай доложил Мао о возвращении Дэна, попросив назначить его своим заместителем. Это была формальная просьба: Мао давно принял решение поручить Дэну разгрузить больного Чжоу. Так что, понятно, ответил согласием 3.
Двадцать восьмого марта в десять вечера Дэн встретился с Чжоу, впервые за последние шесть с лишним лет. Тот принял его в резиденции ЦК Юйцюаньшань (Гора нефритового источника), в северо-западной части Пекина, недалеко от бывшего императорского парка Ихэюань (парк Доброго здоровья и гармонии). Здесь в тишине он проходил медицинское обследование. Поприветствовать Дэна приехали заместитель премьера Ли Сяньнянь и жена Мао — Цзян Цин.
Чжоу выглядел ужасно. Исхудавший, пожелтевший и постаревший. Цзян Цин же, наоборот, излучала энергию и, казалось, даже помолодела. Она была на десять лет младше Дэна и на целых шестнадцать — Чжоу (родилась в марте 1914 года), но никто ей не дал бы ее пятидесяти девяти. Коротко подстриженная, тоненькая, в красивых роговых очках, она все время пребывала в каком-то странном истеричном возбуждении. Чего нельзя сказать ни о Чжоу, прежде довольно экспансивном и даже вспыльчивом, ни о третьем участнике встречи — Ли Сяньняне, служившем когда-то, во время последней гражданской войны, под началом Дэна. Оба были спокойны и немногословны. Шестидесятичетырехлетний Ли тоже выглядел для своих лет на редкость старо, его жидкие волосы, обрамлявшие мощный череп, были совершенно белые. Он выполнял обязанности заместителя премьера с 1954 года, много лет был министром финансов, а в начале 1970-х стал фактически правой рукой Чжоу.