День всех пропавших
Шрифт:
– Он винит себя, – произносит мужчина, не оборачиваясь. – Говорит, ему не следовало отправляться на экскурсию, не удостоверившись, что девочки благополучно добрались до дома. Ему четырнадцать, он не должен… не должен…
– Ребекка сказала мне, что он очень хороший брат, хотя и мальчик.
Илай издает что-то вроде фырканья – в не столь скверный день это могло бы сойти за смех. На краю стола большая тарелка с грудой уже готовых сэндвичей. Подозреваю, он готовит их, просто чтобы занять себя чем-нибудь, а не потому, что Коперники проголодались. Большинство сэндвичей,
– Вчера Мири позвонила Алисе после того, как привела домой Ребекку. Предложила забрать Бруклин после уроков. Алиса посоветовала ей больше беспокоиться о том, чтобы показать Ребекку врачу, а они с Фрэнклином займутся дочерью.
– И их планы нарушились?
– Фрэнк сказал, что позаботится о девочке, но его вызвали на срочное совещание по проекту. Он послал сообщение Алисе, однако та находилась на конференции и несколько часов не доставала телефон, пока не отправилась домой. Я… – Он беспомощно качает головой. – Я вообразить не могу, как сильно они сейчас, должно быть, ненавидят себя. И… все мы оказывались в ситуациях «упс, я что-то забыл», но чтобы из-за этого пропал твой ребенок…
– Моя мать однажды забыла про меня и уехала из города.
– Что?
– Мой папа уехал за границу в командировку, а мы собирались отправиться на выходные к ее сестре, которая жила в нескольких часах езды от нас. Вот только мать уехала, не забрав меня из школы. В результате я провела все выходные у лучшей подруги.
– Она не вернулась?
– Не замечала моего отсутствия, пока тетя ее не спросила. Думала, что я просто дуюсь на заднем сиденье. Потом решила, что ехать обратно и тратить столько часов на дорогу – это чересчур для ее нервов.
Прислоняюсь к другому краю стола и наблюдаю за мерными движениями рук Илая над сэндвичным конвейером.
– Повезло, что семья моей лучшей подруги не планировала никуда уезжать. Несчастья случаются, но не стоит всегда ожидать худшего.
Он смотрит на меня саркастически, однако не спорит.
– Как я и сказала вашей дочери, это вина похитителя Бруклин. Не кого-то еще.
– Я веду криминальную колонку в «Таймс диспатч» и знаю, каковы шансы найти ее. Особенно учитывая, что начинаем так поздно.
– Плевать на «шансы».
– Но…
– Серьезно – плевать. Да, у нас бывали неудачи, но случались и чудеса. Я не собираюсь списывать Бруклин со счетов из-за «шансов», и вы не должны. Надежда – очень сильная штука.
– Древние греки считали ее худшим из зол. Единственным, которое Пандоре удалось снова запереть.
– Но является ли надежда злом? Или помогает в борьбе со злом?
Его руки застыли. Горчица капает с ножа для масла.
– Вы так похожи на нее…
К счастью, как раз в этот момент к нам присоединяются Дэниел и Эддисон. У парня красные глаза, он напряжен. Отец тут же откладывает нож и хлеб и заключает сына в объятия, в которых тот размякает.
– Мы вернемся, когда появятся новые вопросы, – тихо говорит Эддисон. – Если что-нибудь понадобится, моя визитка на каминной полке. Если вам потребуется снова отвести Ребекку к врачу, предупредите одного
Илай кивает и утыкается лицом в растрепанные волосы сына.
Выходим и плавно закрываем за собой дверь. Нельсона и Мэрдока нигде не видно, но ничего страшного.
– Ребекка нарисовала мне маршрут, по которому они ходят домой из школы. Есть здесь еще какие-то дела или пойдем проверять? – спрашиваю я.
– Дел нет, только пошли сообщение Уоттс: пусть знает, что мы уходим.
Я докладываю Уоттс. Та пишет в ответ: «вас поняла все еще с меРсерами». Должно быть, печатает левой рукой.
Когда-то давно Мерседес была, можно сказать, пропавшим ребенком. Благодаря этому она отличается не только добротой, но и особой чувствительностью к подобным делам. Примерно как Эддисон, который, несмотря на свой характер, очень хорошо успокаивает ребят вроде Дэниела – перепуганных старших братьев.
Моя же специализация обычно пригождается позже, как только устанавливаем личность подозреваемого. Я лучше всех общаюсь с родственниками тех, на кого мы охотимся.
Откладываю телефон. Мы спускаемся по улице. Вокруг слоняются желающие помочь, которые в основном только путаются под ногами.
Через несколько домов нас останавливает пожилая женщина и берет меня за руку.
– Привет, милая. Ты, случайно, не сестра Алисы?
Это потому, что у Бруклин волосы того же цвета, что и у ее матери.
Слегка распахиваю куртку, демонстрируя значок и кобуру с пистолетом:
– Нет, мэм. Я агент Стерлинг, а это агент Эддисон. Мы из ФБР.
Она отдергивает руку.
– Ох, прошу прощения. Я просто подумала… вы так похожи…
– Понимаю. Вы хорошо знаете Мерсеров?
– Нет… не особо хорошо. Бруклин и Ребекка в одном отряде «Брауни» [14] с моей внучкой Сьюзи. Они, м-м… – Она смущенно хихикает и машинально приглаживает седеющие волосы. – Боюсь, они плохо ладят.
После нескольких минут разговора продолжаем путь по улице. Эддисон заносит заметки в свой планшет. Подобное повторяется еще четырежды, прежде чем мы заворачиваем за угол. Какой-то грустный старик – ему, вероятно, почти семьдесят или чуть больше – делает шаг назад при виде меня и прижимает к груди пачку листовок. Когда через минуту он расслабляется и опускает руку, вижу на них лицо Бруклин.
14
Организация девочек-скаутов.
Замечаю, как внимательно смотрит на меня Эддисон.
– Скажи уж вслух, что думаешь.
– Решение за Уоттс…
– Но?
– Но, думаю, стоит быть готовой к тому, что теперь ты будешь оставаться в офисе. Раз сходство такое сильное, его заметят люди не только в этом квартале.
– Разве оно не может пригодиться? Напугать тех, кто похитил девочку?
– Если она по-прежнему у них. И если похитители бродят поблизости.
И то верно.
Вздыхаю и оглядываю улицу.
– Путь свободен.