День Всех Святых

Захаров Дмитрий

– За ним кто-то гнался?

– Не было такого. Я из окошка домика видел. Вроде шум был, как собака рычит, или это тот чувак, что драпал, заревел как белуга… – Он усмехнулся.

– А потом что было?

– Ничего! – Копейкин пожал широкими плечами.

– И ты не вылез из своей пещеры посмотреть, что там случилось? – недоверчиво спросил капитан.

– Не-а… Слышь, начальник, раньше динозавры жили? Жили… Вымерли. Почему? Потому, что высовывались, куда не просят. А клопы живут до сих пор. Знаешь, почему? – И, не дожидаясь ответа, сказал: – Потому, что не высовывались! – Он громко засмеялся, довольный своей остротой.

Ермаков автоматически

отметил – передние зубы у бродяги были большие, крепкие и белые, как сахар, чего среди бездомных практически не встречается. По уставу следовало доставить бойкого бомжа в отделение и допросить его как следует, но интуиция подсказывала оперативнику не давить на свидетеля. Тот закроется и ничего не расскажет, а то еще хуже – начнет врать.

– Сотовый телефон у тебя есть? – спросил он.

– А как же! – Копейкин похлопал себя по карману куртки.

Капитан протянул свою визитку, немного подумал и приложил к ней пятисотрублевую купюру.

– Кинь деньги на счет и поезжай на метро… Если что еще вспомнишь, позвони!

Бродяга принял деньги подчеркнуто равнодушно, визитку сунул в карман джинсов.

Позже, трясясь в УАЗе и глядя в темный осенний пейзаж за окном, капитан Ермаков вспомнил еще одну деталь. Правую руку Копейкин постоянно держал в кармане куртки. На сбивчивый вопрос Васильченко, почему он отпустил свидетеля, он ответил:

– Видел, какие у него партаки? Этот парень был в зоне типа пахана. Особая, брат, психология! Если он не захочет говорить, клещами слов не вытянешь!

Сейчас он сомневался в правильности своего поступка, но время не имеет обратного течения. Часы на торпеде уазика замерли в форме устремляющейся вверх стрелы. Наступила полночь.

3

Дежурный РУВД находился в затруднительном положении. Странный гражданин обосновался в отделении с трех часов дня. Высокий, лет тридцати, упрямый взгляд карих глаз пустоту сверлит. Такие ребята своего добиваются! – решил лейтенант Малышев. Гражданин явился, волоча за собой громоздкий чемодан на колесиках вроде тех, что отдыхающие берут в отпуск. Он требовал возбуждения дела по факту пропажи его невесты, Авдеевой Марины Сергеевны, гражданки Великобритании. Вел себя дерзко, чем вывел из себя флегматичного дежурного. Малышев в приеме заявления отказал, так как с момента пропажи женщины прошло всего несколько часов, но на всякий случай исписанный аккуратным почерком лист бумаги спрятал в папку. Гражданин не стал спорить, а уселся на скамейку. Звонил служебный телефон, поступали сообщения с телетайпа, мирно жужжал факс, выплевывая рулоны бумаги. В дежурную часть входили сотрудники, обмениваясь короткими шутками. В начале двенадцатого ночи задержанный за бродяжничество уголовник, до того момента мирно спавший в застекленном обезьяннике, как называлась камера для временного содержания подозрительных лиц, протрезвел и начал орать благим матом. Малышеву пришлось отвести бродягу в камеру. Когда он проходил мимо гражданина, тот не отвел взгляда от безупречной гладкой стены, покрашенной в нейтрально зеленый цвет.

– Приходите послезавтра, у вас примут заявление, – сказал Малышев. – Таковы правила.

– Я мешаю? – спросил мужчина.

– Сиди, коли делать не черта! – буркнул лейтенант.

Через застекленное окно он увидел, как гражданин достал из сумки бутерброд с сыром и принялся жевать. Вкуса пищи он не чувствовал, а ел ради того, чтобы поддерживать силы.

Хлопнула дверь, вошел капитан Ермаков. Его брюки потемнели от воды, смуглое лицо

было насуплено.

– Погода шепчет? – улыбнулся лейтенант, пожимая руку оперу.

Капитан искоса посмотрел на жующего человека.

– У тебя здесь филиал «Макдоналдса»?

– Парень невесту потерял. Ждал ее в Пулково. Собирались в свадебное путешествие или что-то в таком роде…

– Давно?

– Сегодня утром.

– Он здесь весь день торчит?

– С пятнадцати тридцати.

Малышев пододвинул лист бумаги, исписанный удивительно ровным четким почерком.

– Прям питерский Хаттико!

Ермаков пробежал глазами написанное.

– Пропавшая – Авдеева Марина Сергеевна?

– Так точно!

Капитан потер висок. К ночи разболелась голова, а пачку парацетамола он забыл в машине.

– Побеседую с ним…

– Зачем, товарищ капитан? – Малышев озадаченно посмотрел на опера. За полгода работы в органах он уяснил правило. Здесь ничего не делается просто так, ради того, чтобы время убить.

– Слышал что-нибудь про Сергея Авдеева?

– Никак нет…

– Человек-легенда! Мой отец работал с ним по делу похищения детей-индиго [3] . Я от старика слышал, что у Авдеева дочь проживает в Англии. Мамаша вышла замуж в конце девяностых, дочку увезла…

3

См. повесть «В пяти шагах от рая».

– Совпадение?

– Моя жена называет совпадения инструментом судьбы! – усмехнулся капитан.

Он вышел из дежурки, подошел к молодому человеку. Тот поднялся навстречу, придерживая ручку чемодана. Лейтенант с интересом наблюдал через окошко.

– Капитан Ермаков! – представился офицер.

– Андрей Редько. Я там все написал…

– У вас хороший почерк. Проходите!

Он открыл дверь в свой кабинет, снял мокрый плащ, повесил его на вешалку.

– Мое дежурство закончилось, гражданин Редько. Существует положение. Дела о розыске пропавших граждан принимаются на третьи сутки с момента последнего контакта.

– Я знаю… – Гражданин достал из бумажника квадратик бумаги и положил его на стол. – Можно просто Андрей. Не люблю свою фамилию.

– Как скажете…

Повинуясь профессиональной привычке вначале осмотреть предмет, а после задавать вопросы, капитан внимательно изучил кусок картонки. Это была обычная визитка, каких любая типография напечатает тысячами. Цвет светло-кремовый, ровный обрез по периметру. На лицевой стороне напечатана какая-то абракадабра. U+2649. На оборотной стороне черным шрифтом было написано: «Праведность бессмертна, а неправда причиняет смерть».

– Я могу оставить это себе? – спросил капитан.

На лице молодого человека отразилось смущение.

– Я сделал несколько копий. Вам принес оригинал.

Он был привлекательным мужчиной. Прямой нос и излишне тонкие, поджатые губы выдавали педанта, а бледная кожа лица на исходе жаркого лета заставляла предположить, что гражданин Редько проводит много времени в офисе. Ермаков открыл ящик стола, надеясь обнаружить там пачку парацетамола.

– Наша беседа имеет неофициальный характер, – сказал он. – Если ваша подружка найдется, эта визитка вам будет без надобности. Заедете когда удобно, заберете. В противном случае вы вернетесь послезавтра, а эта штуковина, – постучал он ногтем указательного пальца по квадратику бумаги, – станет вещдоком. Понятно?