Дьенбьенфу. Сражение, завершившее колониальную войну
Шрифт:
— Очень хорошо помню, — ответил Эли. — Это тогда этот радикально — социалистический депутат Мендес — Франс прямо обвинил правительство в том, что оно постепенно продает Индокитай американцам. Он говорил о военных поставках, получаемых нами в кредит, и о миссии связи США во Вьетнаме…
Плевен кивнул. — Противоречивый человек. Выступает против де Голля, но во всем, что касается сотрудничества Франции и США стоит на таких запутанных позициях, что его самого можно посчитать голлистом. В Европе он за, в Индокитае — против…
Эли заметил: — При этом, конечно, он высказал те же опасения, которые разделяет и значительная часть наших собственных командиров в Индокитае!
— Я знаю.
— Мне знаком этот аргумент, — заметил Эли. — Я считаю его неправильным.
— Потому я отправляю вас в Вашингтон, друг мой, — ответил Плевен. — Вы — тот человек в наших кругах, который не связывает с решительно возросшей американской помощью опасения того, что Франция потеряет свои колонии в Индокитае в пользу США. Я думаю, это база, на которой можно вести переговоры с адмиралом Рэдфордом об увеличении такой помощи.
— И что, господин министр, вы понимаете под решительным увеличением?
Плевен не торопился с ответом. Но затем решился на полную откровенность: — Все, Эли. Мы потеряем Дьенбьенфу, а с нею и весь Индокитай, если не вмешаются американцы. Сами мы не справимся. А из-за серьезности положения я понимаю под решительным увеличением помощи не только самолеты и боеприпасы. Я имею в виду транспорты с войсками, артиллерию, парашютистов, бомбардировщики В-29. Вплоть до атомной бомбы по тыловым областям Хо Ши Мина!
Поль Эли не в первый раз отправлялся на другой берег Атлантики. Со времени его последнего полета прошла лишь пара месяцев. Тогда он консультировался с Рэдфордом, следует ли бояться вмешательства Китая, если в Дьенбьенфу действительно произойдет решающая битва, в которой Вьетминю переломают хребет.
Рэдфорд успокаивал его. Не было ни малейших признаков, что китайцы готовы напрямую вмешаться в конфликт.
Рэдфорд тогда не сказал, что он считает очень опасной затеей саму идею устроить генеральное сражение в котле окруженной горами долины, удаленной от всех тыловых центров. Начиная с президента и до начальников штабов видов вооруженных сил все были едины во мнении, что французам нужно будет пойти на уступки. Потому следует подождать. А потом, естественно, придет время США.
«Констеллейшн» был наполовину пуст. Чтобы не привлекать излишнего внимания, Эли летел на обычном рейсовом самолете. Единственной льготой было то, что ему предоставили место в салоне первого класса, где кроме него был лишь один пассажир — американский кинопродюсер. Продюсер читал все газеты подряд, пока в буквальном смысле слова не уснул, опустив голову на первую страницу «Таймс».
В Вашингтоне адмирал Рэдфорд, широкоплечий великан, с рыжими волосами, вырывающимися из-под морской фуражки, встретил своего французского гостя уже на взлетном поле. Адмирал, один из тех военных, которые никогда не упускают случая показать свою власть, дал своему адъютанту бумаги француза и приказал: — Займитесь!
Затем
Рэдфорд был ближайшим доверенным лицом генерала Макартура до смещения последнего. Он командовал 7–м флотом США и был неофициальным советником президента Эйзенхауэра по вопросам, касающихся Азии. Именно он еще два года назад предсказывал Эйзенхауэру, что французы не смогут удержаться в Индокитае. Из этой оценки возникли первые выводы касательно поведения США в складывающейся там обстановке. Была продумана трезвая стратегия, предусматривающая уход французов из северной части Вьетнама, которую оставят во власти Вьетминя, а вот богатый Юг Вьетнама должны были взять в свои руки США. Либо по частям, в качестве оплаты за военную помощь или как в военном и политическом смысле «ничейную землю», когда французы выкинут белый флаг. В любом случае, и Эли не мог этого почувствовать, роли в этой игре были распределены заранее. Француз не разглядел эту тактику.
— Итак, — сказал Рэдфорд, когда они, наконец, разместились в уютном кабинете адмирала с заранее приготовленным коньком, — мне не нужно вам напоминать, что я сторонник радикальных решений. Если бы дело касалось меня одного, я бы и в Корее расправился бы с китайским вмешательством с помощью пары атомных бомб на Манчжурию и тотальной блокады китайских портов. Но президент принял иное решение. Что же касается Индокитая, мой дорогой Эли, то мое мнение вам известно: «Каждое отступление означает успех коммунизма и принесет неисчислимые беды свободному миру». Мы очень высоко оцениваем то, что делают французы в Индокитае. Когда Америка была вынуждена из-за противостояния мирового общественного мнения пойти в Корее на гнилой компромисс, вместо того, чтобы всеми силами защищать свое дело, в наших военных кругах укрепилась готовность рассматривать нашу кампанию Франции в Индокитае как поддержку наших собственных усилий в Азии. Это значит, что мы можем помочь вам любым образом. Перейдем к делу без промедления. Где и как мы должны вмешаться?
22 марта Эли нанес несколько частных визитов в Вашингтоне, заполнивших всю первую половину дня. Он не знал, что в это же время адмирал Рэдфорд консультировался с президентом Эйзенхауэром. Встречу с Эли президент назначил на вечер. За оставшееся до встречи время Рэдфорд объяснял Эйзенхауэру: — Они хотят практически все, мистер президент. Орудия, танки, боеприпасы, солдат. У них уже силы на исходе. Мы должны послать самолеты и бомбы, напалм, весь арсенал!
Эйзенхауэр задумался. Ситуация достигала апогея, несомненно. А французы совсем ослабли и стали податливыми.
— Солдаты? — спросил Эйзенхауэр с сомнением в голосе.
Тот спокойно кивнул: — Я не думаю, что нам следует изменить свою позицию, что касается этого момента. Как бы то ни было — нужна гибкость. Этот человек прибыл по поручению министерства обороны…
Эйзенхауэр, еще не совсем здоровый и склонный в последнее время к жесткому цинизму, когда речь заходила об ошибках военных союзников, недружелюбно прорычал: — Полная чепуха — отправить большую часть своего экспедиционного корпуса в окруженный горами котел и ждать там нападения врага! Я еще много месяцев предсказывал, что враг придет! И будет стрелять со всех холмов. Но этот посол месье Бонне заверил меня, что Наварр как раз и ищет такого сражения. Вот, теперь он его получил. Прошло всего двадцать четыре часа, и вся уверенность французов в своей победе улетучилась ко всем чертям! Новички!