Дьенбьенфу. Сражение, завершившее колониальную войну
Шрифт:
Наварр задумчиво кивнул: — Я думаю, Вьетминь не так уж интересует дельта, по крайней мере, в настоящий момент. Они предпочитают воевать в горных районах севера, в джунглях, где всегда могут найти надежное укрытие. Там они могут спокойно тренировать свои войска, готовясь к наступлению, там проходят их линии обеспечения вплоть до самого Китая. Не должны ли мы помешать этому их спокойствию?
Коньи пришлось признать, что в этом и заключается суть проблемы. А Наварр продолжал свои рассуждения: — Посмотрите, как развиваются события в Лаосе. Там вверху, в областях, граничащих с тылом Вьетминя,
— Ну, — возразил Коньи, — у нас и на юге, в центральных горных районах, и в Сайгоне мы тоже видим большую концентрацию сил Вьетминя…
Это подтвердил Навар. Он уже вошел в курс дела.
— Мне об этом сообщали. Этим красным силам на юге достанется наш следующий удар. У нас должен быть безопасный тыл, если мы перейдем в наступление на севере. Это значит, юг нужно решительно вычистить.
Коньи показалось, что Наварр хотел провести своего рода фронтальную зачистку, вроде как бы раздавить катком противника с юга на север. Это показалось ему таким бессмысленным, что он еще раз осторожно переспросил, как следует ему понимать фразу о том, что на севере нужно перейти в наступление. Наварр заверил его, что он вовсе не думал о тактике фронтального наступления. Он точно знает, что характер страны не позволит это осуществить.
— Окончательно очищенных областей не будет, Коньи, — сказал он. — Этого мы никогда не добьемся. Но ведь мы мобильны. Мы сможем захватить и удержать важнейшие позиции и навязать противнику сражения, где мы хотим. То, что вы делаете в дельте, в принципе правильно, но только нужно последовательно довести это до конца: создать укрепленные пункты; систему бункеров, укреплений, фортов в стратегической связи друг с другом, да. Но — потом не ждать, пока рядом пройдет пара вьетнамцев, чтобы мы смогли пристрелить их. Нет, именно с этих укрепленных позиций мы должны действовать наступательно! Проникать за позиции противника! Прорывать его линии, громить его тылы! вызывать хаос! Заставить его самого перейти к обороне, ударами вооруженных отрядов отбросить его в области, которые противник считает безопасными. Вот такой будет моя стратегия. И знаете почему?
Коньи предпочел утвердительно кивнуть. Эта стратегия была слишком хороша, чтобы быть реализованной во Вьетнаме. Имеет ли этот новичок из Европы представление о том, каких потерь в людях — погибших, раненых, больных, уставших, и потерь в технике стоит лишь одно продвижение дальнего патруля всего на 20 километров в глубь территории, контролируемой Вьетминем? И может ли он себе представить, как скоро выздоровевшие после возвращения из похода солдаты снова захотят вернуться на свою опорную базу?
Так как Коньи ничего не сказал, Наварр пояснил ему: — Вот причина: если мы будем бить Вьетминь на его собственной территории, если мы так сильно измотаем его своими продвижениями, пока он не будет больше верить в свою победу, тогда придет момент, когда они откажутся от борьбы и примут условия, продиктованные нами.
— Какие? — захотел узнать Коньи.
— Мы будем
— Но, — возразил Коньи, — Сианук, хитрый лис, как раз сейчас старается выйти из этого союза?
— С принцем Сиануком будут разбираться совсем другие люди, не мы.
— А император из ночного клуба, как его называют местные жители, этот Бао — Дай в Сайгоне тоже недавно заявил, что Вьетнам хотел бы выйти из союза, разве не так?
Наварр кивнул в знак несогласия: — Он согласится, как только мы проясним наши отношения военным путем. Когда мы гарантируем ему безопасность, чего сейчас нет. Ему тогда останется один выбор: либо согласиться, либо отречься.
— Но проблема Лаоса остается, — заметил Коньи. — Вы сами сказали, что на севере и на северо — западе накапливается большой потенциал. Как я припоминаю, именно в эту зону коммуникаций все больше стекаются неконтролируемые китайские военные поставки.
— Я знаю! Потому северные области Вьетнама, граничащие с Лаосом, заслуживают особого моего внимания. Какие там у нас силы?
— Лай — Чау [Лайтяу], — ответил Коньи, — укрепленный пункт. Почти постоянно блокирован. И несколько разбросанных внешних постов. В основном, деревянные бункера с небольшими гарнизонами.
— Рейды?
— Мой генерал, для этого все эти посты слишком слабы. Мы все время сталкиваемся с угрозой, что пока мы ведем наступление, противник воспользуется шансом, чтобы захватить наши еще более ослабленные форты.
— Тут поможет только усиление постов!
— Верно, — согласился Коньи, никак не высказываясь о самой возможности такого усиления.
Наварр продолжал размышлять. — Это невыносимое положение, что от Сон — Тая до Луангпхабанга [Луанг — Прабанга] мы не имеем ничего, кроме пары внешних постов, постоянно находящихся под угрозой нападения противника. Жалкое зрелище!
Коньи заметил с легкой иронией: — Но в Луангпхабанге по — прежнему сидит не только покрытый известью лаосский король Сисоват, но и тысячелетний Будда, а он-то и защищает страну!
Но Наварр не любил шуток. Он поставил Коньи деловой вопрос: — Думал ли кто-нибудь в апреле всерьез, что этот Будда сможет сдержать Патет — Лао и Вьетминь, когда они устроили привал в дюжине миль от королевской резиденции?
— Никто! — пришлось признать Коньи.
— Как эти парни так быстро добрались аж до Меконга? Это ведь больше ста километров по прямой от их баз!
Коньи спокойно разъяснил: — Они продвигались тремя группами, каждая по долине реки. Неплохая тактика. Они использовали реки У, Сен и Кхан, все три текут по направлению к Луангпхабангу.
— А мы? Я думаю, у нас есть что-то южнее, в так называемой Долине Глиняных кувшинов, там ведь стоит целая дивизия?
— Главнокомандующий нашими войсками в Лаосе не отдавал ей приказа на выдвижение. Они уже были окружены с трех сторон; результатом был бы лишь кровопролитный бой.
— А что бы вы делали на его месте?