Денетория. Месть изгнанника
Шрифт:
Все с недоумением воззрились на командира.
– Посмотрите под столом, – пояснил воин. – Я уверен, там есть кое-что интересное.
Форин и Тардор мгновенно метнулись к столу и вытащили из-под него полуживого от страха бургомистра. Городоуправленца вплотную подвели к Килану.
– Что вы со мной сделаете? – сурово проговорил бургомистр, как будто пытаясь вложить в эти несколько слов последние крупицы своей храбрости.
– Лично я – ничего. Ты мне совершенно не нужен, – просто бросил Килан. – Но вот у твоего народа к тебе явно есть претензии.
– Нет, не выдавайте меня им, прошу! – взмолился бургомистр. – Они же меня убьют!
– Да, убьют, и в этом будут совершенно правы.
Лицо городоуправленца вмиг окрасилось красной краской, и как человек, которому уже нечего
к угрозам:
– Ты пожалеешь, щенок, что ввязался в это дело! Король пришлёт войско, и весь ваш мятеж будет уничтожен, а тебе лично отрубят голову на площади Доротоса!
Глаза Килана приняли стальной оттенок. Едва взглянув в них, бургомистр в страхе отпрянул.
– Твой вшивый король пойдёт на виселицу по твоим стопам, уж об этом я позабочусь лично, – грозно проговорил Килан. – Уведите эту шваль, чтобы глаза мои больше его не видели.
Когда шаги за спиной принца удалились, он тихим голосом, чтобы никто не услышал, произнёс:
– Первый ход сделан, война началась.
Глава 7
Осдор любовался снежной пеленой, покрывающей белым саваном королевскую аллею. Снежные хлопья, словно маленькие звёздочки, падали с небес и покрывали поверхность земли. Зима в Денетории всегда была снежной. Лишь в один год – год, когда состоялась завершающаяся битва последней войны, снега не было. Но то вообще был очень странный год. Осдор невольно усмехнулся, вспомнив время, приведшее его к триумфу. Неожиданно холодный ветерок лёгким дуновением ворвался в открытое окно королевской спальни и заставил Старого короля поглубже закутаться в своё одеяло.
Король оставил воспоминания о прошлом и невольно вернулся мыслями к нынешним последним событиям. Меритар вернулся из похода к лесу Ардариан победителем. Помнится, король был весьма недоволен тем фактом, что почти полтысячи бойцов из его армии осталось лежать в сырой земле по результатам этой карательной экспедиции.
– Как так получилось, генерал, – говорил король, – что вы понесли настолько большие потери?
– Вина за эти потери лежит тяжким грузом на моих плечах, ваше величество, – отвечал Осдору Меритар. – Обстоятельства вынудили нас пойти на риск. Мятежники в своём лесу были фактически непобедимы. Если бы мы стали действовать, подражая их тактике, то есть пускать в лес лишь небольшие отряды, они бы расправились с нами, даже не особо устав. Вначале я хотел действовать осторожно: вместе с двадцатью воинами из своего личного отряда я отправился в лес на разведку. Итогом этого стал вот этот вот шрам – генерал указал на глубокую рану, тянущуюся по всей левой стороне его лица, – и девятнадцать трупов, оставшихся лежать под кронами столетних деревьев. После недолгих раздумий, как поступить, я решил ввести в лес всё войско. План был рискованным, но дело стоило того. Все мятежники в короткие сроки были уничтожены, а казна Гельавэня возвращена обратно эльфам.
– Вы знаете, Меритар, что я вам беспрекословно доверяю, – говорил Осдор. – Я считаю вас своим лучшим генералом, и, видят боги, мои расчёты подтверждаются вашими действиями. Но в будущем, когда вы будете командовать всей армией Денетории, я бы попросил вас воздержаться от необоснованных жертв. В конце концов, вы могли просто сжечь этот чёртов лес вместе со всеми спрятавшимися там мерзавцами.
Осдор мало что понимал в военной тактике. Хотя он и был королём очень воинственного государства, познания его в ратном деле были невелики.
«Это Киридор был безграмотным воякой, готовым поставить всё на кон, я же всегда старался действовать дипломатично», – думал владыка Денетории.
Но стоит отдать заслугу Осдору: он всегда беспокоился о количестве своей армии. И хотя ему, в сущности, было совершенно плевать на то, насколько его войско боеспособно, его общая численность постоянно волновала Старого короля. Осдор почему-то считал, что неважно, какого качества бойцы – если их много, они победят. Всё остальное короля волновало мало. На всё остальное, как он говорил, есть специально обученные генералы.
Именно поэтому сжечь стародавний вековечный лес для короля было меньшим из зол, нежели
«Никакого равенства между расами людей, гномов и эльфов не может быть. Люди всегда были, есть и будут властителями мира, и никто не сможет с ними сравниться. Эльфы и гномы должны радоваться, что находятся под нашим протекторатом и защитой. И также они не должны забывать, что, находясь в Денетории, они обязаны соблюдать наши правила и законы, иначе наказание будет очень суровым», – всегда говорил Осдор.
В связи с этим, несомненно, огромной проблемой благополучия государства считалась борьба эльфов между собой. Когда Даринор поднял своих эльфов на братоубийственную войну, людским королям не было никакого дела. Богатства эльфов всегда имели вес во внутренней политике королевства. Даринор отдал за невмешательство людского короля чуть ли не половину всей своей сокровищницы. Если бы кто-нибудь знал, во что в дальнейшем выльется это противостояние, то король бы трижды подумал, прежде чем заключать такую сделку. Да, эльфы Даринора победили, и выгнали из Гельавэня своих братьев. Да, король побеждённых Февэ был убит, как и два его старших сына Глеладод и Келар, а сокровищница их рода – разграблена. Но побеждённые не были полнотью уничтожены, как желал того Даринор. Младший сын Февэ, Лорлин, остался в живых и собрал вместе остатки своего народа, поклявшись страшной клятвой отомстить братоубийце и людскому королю, который остался безучастным к этому преступлению.
С этих пор Изгои, как себя прозвали побеждённые эльфы Лорлина, начали нескончаемые партизанские воины против королевства, объявив своими врагами фактически всех, кто населял эту землю. Экономика королевства несла невосполнимые убытки от бесконечных нападений Изгоев. Разбойники сжигали зелёные пастбища, и скот оставался без пищи. Уничтожали складские запасы продовольствия, атаковали торговые караваны, угоняли из королевских конюшен целые табуны лошадей, и даже захватывали городские казны. Старый король упорно, брызжа слюной, призывал всех подданных своего королевства вести упорную борьбу с разбойниками и обещал всем укрывающим эльфийских разбойников людям смерть в ужасных муках. Однако дальше обещаний и угроз действия короля обычно не заходили, Осдор был абсолютно уверен, что уже в скором времени дело разбойников захиреет, и они перережут друг другу глотки. Ценой этого бездействия были ежегодный голод и высокая смертность ни в чём не повинного населения, остающегося к зиме без единой крохи хлеба.
Гномы в большинстве своём были добропорядочными гражданами королевства. Они чтили уставы и законы Денетории, и редко когда учиняли бунты и восстания. Но когда это происходило и суровый народ выходил на поверхность с секирами и топорами, впору было бояться всему населению королевства. Последний такой бунт состоялся шесть лет назад. Тогда во время одного из собраний один из генералов Старого короля позволил себе нелестно выразиться о боевой мощи гномов. Он назвал подземных работяг «заплывшими жиром пивными бочками, неспособными толком держать в руках оружие». Гномов это высказывание очень сильно разозлило, их правитель счёл данное высказывание за насмешку, и всё подземное войско в полной броне и с оружием в руках выбралось на поверхность. Уже первые небольшие стычки между гномами и королевской армией показали, насколько тот генерал ошибался в своих высказываниях. Дабы не лить понапрасну кровь своих подданных, Осдор отправил к гномам гонца с предложением перемирия. Повелитель подземного королевства согласился, но выдвинул одно условие: генерала, который посмел сомневаться в боевых способностях подземных воинов, надлежало выдать гномам для праведного суда. Осдор лишь пожал плечами. Из своих командующих он всегда по-настоящему ценил и уважал только одного – Меритара, да и тем более, этот генерал сам накликал на себя эту беду. Он был отдан гномам, и конфликт как таковой был исчерпан. Осдор потом узнал, что генерала гномы обрекли на смерть, но едва ли это огорчило его величество.