Денежки дважды имеют значение
Шрифт:
– Не хочешь чая? – спросила меня бабуля Мазур.
Я отрицательно покачала головой. Что-то чай меня не привлекал. Мне хотелось свежего воздуха и шоколадного пудинга.
– Я готова отчалить, - сообщила я бабуле Мазур. – Как ты?
Бабуля осмотрелась вокруг.
– Еще рано, но полагаю, тут уже некого смотреть.
– Она поставила чашку на стол и повесила сумку на локоть. – Я могу еще успеть к шоколадного пудингу.
– Потом повернулась к Морелли. – У нас на десерт был сегодня шоколадный пудинг, и там еще осталось. Мы всегда
– Давненько я не ел домашнего шоколадного пудинга, - поделился Морелли.
Бабуля моментально приняла к сведению.
– Да что ты? Ладно, приглашаю присоединиться к нам. На всех хватит.
Я издала звук из глубины горла, слегка подавившись, и взглядом показывая Морелли нет, нет, нет.
Морелли одарил меня одним из этих простодушных что? взглядов.
– Шоколадный пудинг – это звучит великолепно. Люблю шоколадный пудинг.
– Заметано, - объявила бабуля Мазур. – Ты знаешь, где мы живем?
Морелли заверил нас, что может найти дом с закрытыми глазами, но чтобы удостовериться в нашей безопасности этим вечером, вызвался нас проводить.
– Разве не превосходно, - поделилась бабуля Мазур, когда мы остались вдвоем в машине, – представь, он беспокоится о нашей безопасности. Ты когда-нибудь встречала такого вежливого молодого человека? Настоящий красавчик. И он коп. Готова спорить, у него под курткой пистолет.
Что, что, а пистолет ему понадобится, когда моя матушка увидит его на своем крыльце. Матушка выглянет из-за дверной ширмы и не увидит Джо Морелли, мужчину, желающего поесть пудинга. Она не увидит Джо Морелли, который окончил школу и вступил во флот. Не увидит копа Джо Морелли. Моя матушка увидит Джо Морелли, шустрого, сексуально озабоченного восьмилетку, который затащил меня в гараж папаши, чтобы поиграть в поезд, когда мне было всего шесть лет.
– Хороший шанс для тебя, - заявила бабуля Мазур, когда мы подъехали к бордюру. – Ты бы могла подцепить мужика.
– Только не этого.
– А что с ним не так?
– Он не в моем вкусе.
– У тебя совсем нет вкуса, когда дело касается мужчин, - возмутилась бабуля Мазур. – Твой экс-муженек - не пришей кобыле хвост. Мы все это знали, когда ты выходила за него, но ты ведь не слушала.
Морелли подъехал за нами и вышел из своего грузовика. Моя матушка открыла дверь, и я даже на расстоянии увидела, как она решительно сжала рот и выпрямила спину.
– Мы все вернулись на пудинг, - сообщила бабуля Мазур, когда мы добрались до крыльца. – Мы притащили с собой офицера Морелли из соображений, что он давно не пробовал домашнего пудинга.
Матушка крепко сжала рот.
– Надеюсь, я не помешаю, - сказал Морелли. – Я понимаю, что вы не ждали гостей.
Это заклинание, которое позволит вам проникнуть в любой дом в Бурге. Никакая домохозяйка, ценящая свое хлебосольство, не допустит намека, что ее дом не способен принять гостей
Моя матушка коротко кивнула и нехотя отступила в сторону, давая нам пройти.
Из опасения нанесения тяжких телесных повреждений мой папаша никогда не был осведомлен о случае с паровозиком. Это означало, что он рассматривал Морелли с не большим и не меньшим презрением и опасением, чем любого другого попрошайку, которого мои матушка и бабуля Мазур притащили бы с улицы. Он бегло осмотрел Джо, провел необходимую короткую беседу и обратил свое внимание к телевизору, аккуратно игнорируя Бабулю, когда та пошла за пудингом.
– Хорошо, что они сделали для Муги Бьюза закрытый гроб, - сообщила бабуля Мазур моей матушке. – Я-таки рассмотрела его во время несчастного происшествия.
Моя матушка в тревоге распахнула пошире глаза.
– Происшествие?
Я снимала куртку.
– Бабуля зацепилась рукавом за крышку, и крышка имела несчастье упасть.
Матушка воздела вверх руки в молитвенном жесте.
– Весь день мне звонят люди и спрашивают о гладиолусах. И наверняка завтра я услышу о крышке.
– Не таким уж свежим он выглядел, - поделилась впечатлениями бабуля Мазур. – Я сказала Спиро, что он проделал хорошую работу, но это далеко от правды.
На Морелли был блейзер поверх черной трикотажной рубашки. Он взял стул, и его куртка распахнулась, явив миру оружие в набедренной кобуре.
– Лакомый кусочек, - заметила бабуля Мазур. – Это что? Сорок пятый?
– Девять миллиметров.
– Даже не мечтаю, что ты позволишь посмотреть не него, - пыталась подольститься бабуля Мазур. – Полагаю, приятно ощущать такое оружие.
– НЕТ! – завопили все хором.
– Я однажды застрелила цыпленка, - объяснила Бабуля Морелли. – Несчастный случай.
Я могла видеть, как Морелли не находит, что ответить.
– В кого же вы стреляли? – спросил он, наконец.
– В неуклюжего придурка, - похвасталась Бабуля. – Избавилась подчистую.
Спустя два куска пудинга и три банки пива Морелли оторвался от телевизора. Мы ушли вместе и задержались у бордюра перекинуться наедине парой слов. На небе не было ни звезд, ни луны, и большинство домов были темными. Улица была пуста. В других частях Трентона ночь могла таить опасность. В Бурге же ночью чувствуешь себя спокойно и в безопасности.
Морелли поднял мне воротник, защищая от холодного ветра. Костяшками пальцев он провел по шее, задержав свой взгляд на моих губах.
– Прекрасная у тебя семья, - заметил он.
Я сузила глаза.
– Если ты поцелуешь меня, я закричу, и мой отец выскочит и даст тебе в нос.
И прежде, чем любое из этих событий случится, я, вероятно, намочу свои трусики.
– Я мог бы справиться с твоим отцом.
– Но не будешь.
Морелли все еще держался за воротник.
– Нет, не буду.